Новый оборонный заказ. Стратегии
Новый оборонный заказ. Стратегии
РУС |  ENG
Новый оборонный заказ. Стратегии

Какой быть морской мощи России в XXI веке?

 

Геополитическая ситуация вокруг России характеризуется крайней непредсказуемостью, нестабильностью, напряжённостью на всех стратегических направлениях. События последних десяти лет ясно предупреждают: XXI век не будет мирным и бесконфликтным. Тот, кто сейчас не готовится к войне, не будет иметь будущего. Этот жестокий урок из прошлых веков усвоили все. Поэтому в настоящее время разворачивается очередная гонка вооружений; во многих регионах мира, включая акватории Мирового океана, ведутся приготовления к войне. Но как и для какой?

Сегодня невозможно обеспечить в полном объёме безопасную морскую экономическую деятельность, к которой относятся рыболовство, судоходство, нефте- и газодобыча. Расширяются зоны и сферы влияния соперников в Мировом океане, активно осваиваются морские зоны, непосредственно прилегающие к территории России, ранее недоступные для военно-морских сил иностранных государств, в том числе российский сектор Арктики, Балтийское, Чёрное, Охотское моря; угрожающие масштабы приняло морское пиратство.

У всех ведущих стран Запада и Востока есть научно обоснованные долгосрочные программы развития их ВМС, поддерживаемые соответствующими ассигнованиями. Темпы развития морских технологий показывают, что до 2035 г. произойдут коренные изменения в использовании Мирового океана как особой сферы экономических интересов и вооружённой борьбы.

Военно-морские силы иностранных государств, в первую очередь США, под влиянием современной военно-технической революции обретают новый облик, в нетрадиционных конструкциях кораблей внедряются роботизированные системы оружия, нанотехнологии, что обеспечивает нанесение внезапных, скоординированных по времени высокоточных ударов практически по всем морским и наземным целям в сетецентрических войнах. Как известно, авторами концепции «Сетецентрической войны» (Net-Centric Warfare) являются вице-адмирал ВМС США А. Себровски и профессор, эксперт комитета начальников штабов вооружённых сил США Д. Гарстка. Опубликованная ими в журнале «Proceedings» в январе 1998 г. статья «Сетецентрическая война: её происхождение и будущее» дала толчок для многих военно-научных работ в этом направлении.

В теоретическом плане авторы представили модель сетецентрической войны как систему, состоящую из трёх взаимосвязанных сетевых структур: информационной, сенсорной и боевой. Основу системы составляет информационная сеть, на которую накладываются взаимно пересекающиеся сенсорная и боевая сетевые структуры. Информационная сеть пронизывает собой всю систему в полном объёме. Элементами сенсорной системы являются «сенсоры» (средства разведки), а элементами боевой сети – так называемые «стрелки» (т. е. различные средства поражения). Эти две группы элементов объединяются органами управления и командования. Сетецентрическая война может вестись на всех уровнях ведения военных действий – тактическом, оперативном и стратегическом. Принципы её ведения не зависят от географии региона, боевых задач, состава и структуры применяемых сил. Сетецентрическая война предполагает объединение всех родов войск (армии, авиации, флота и сил специальных операций), а также космических аппаратов военного назначения в единую телекоммуникационную сеть для постоянного обмена информацией. Данная информация (в кодированной цифровой форме) позволяет получать совокупность тактических, географических и гидрометеорологических данных, необходимых для ведения боевых действий. Сетецентрическая война подразумевает использование большого количества (сети) беспилотных летательных аппаратов (БПЛА) и необитаемых подводных аппаратов (НПА), поставляющих информацию о территориях и акваториях противника. Информация, полученная роботами, поступает в бортовые компьютеры автоматизированной системы боевого управления сил, участвующих в операции (корабли, самолёты, НПА, БПЛА, подразделения сухопутных войск и сил специальных операций), которые находятся в «едином информационном боевом пространстве». В этой связи одним из главных приоритетов в развитии вооружённых сил развитых стран является создание боевых роботов и робототехнических комплексов воздушного, наземного и морского базирования.

За последние 20 лет такие страны, как США, Великобритания, Франция, Германия, Китай и Израиль, в 20–30 раз увеличили объёмы финансирования военных НИОКР по созданию боевых роботов и робототехнических комплексов. Бесспорным мировым лидером и инициатором крупных военных программ в этой области являются США (доля работ составляет 65–75 %

общего мирового объёма). В планах и программах развития военной робототехники Unmanned Vehicles (UV) министерство обороны США выделяет следующие категории технических средств и робототехнических комплексов на их основе:

– беспилотные летательные аппараты (БПЛА) – Unmanned Air Vehicles (UAV);

– мобильные (самоходные) наземные роботы (МНР) – Unmanned Ground Vehicles (UG V);

– безэкипажные надводные платформы (безэкипажные надводные корабли и маломерные суда – БНК) – Unmanned Surface Vehicles (USV);

– необитаемые подводные аппараты (НПА); Unmanned Underwater Vehicles (UUV), которые делятся на дистанционно-управляемые НПА (Remotely Operated Vehicles – ROV) и автономные НПА (Au-tonomous Underwater Vehicles – AUV)1.

Расходы на реализацию всего комплекса средств сетецентрической войны, запланированные на 10 ближайших лет в рамках различных взаимосвязанных программ по созданию Единого информационно-коммуникационного пространства, оцениваются более чем в 200 млрд долл. Результатом должна явиться в том числе «Глобальная информационная сеть» (ГИС) МО США (Global Information Grid – GIG). Она предназначена для информационного обеспечения всех элементов системы национальной безопасности страны, в том числе и вооружённых сил. Основные направления строительства ГИС утверждены директивой МО США № 8100.1 от 19 сентября 2002 г. (DODD 8101.1, Global Information Grid (GIG) Overarching Policy, 19 September 2002)2.

Военно-политическое руководство США и их союзников по блоку НАТО, воспользовавшись временной идеологической, экономической, финансовой, демографической и военной немощью России, продолжили закрепление в сфере своего влияния исходных позиций для будущего решающего геостратегического противостояния на всех направлениях её национальных интересов. По оценкам ряда российских и западных специалистов, начало резкого обострения межгосударственных противоречий на экономической, конфессиональной и демографической основе возможно уже в период 2015–2020 гг. Оценивая возможные последствия будущего военно-политического кризиса, Президент России Д. А. Медведев констатировал: «Россия должна быть готова к возможному конфликту, сопоставимому по масштабам со Второй мировой войной». Исходя из понимания объективной реальности этой перспективы, потенциальные противники России под разными предлогами существенно активизировали действия превентивного характера. Дж. Буш, формулируя в своё время военно-политические приоритеты США на начало XXI в., прямо заявлял: «Главная задача ближайшего десятилетия – вырвать ядерные зубы у русского медведя!» К концу срока его правления эта задача у США расширилась, т. к. определились ещё два претендента на подобную акцию: Северная Корея и Иран, т. н. «страны-изгои», с которыми у России сохраняются традиционно дружеские отношения (в американской терминологии, страны, с которыми Россия поддерживает хорошие отношения, именуются «странами-изгоями», «странами осями зла», «форпостами тирании»). С расширением НАТО на восток и включением в его состав семи новых членов наращивается прямое военное давление на Россию. Отныне и в обозримом будущем России придётся иметь дело с военно-политическим союзом, географическое пространство, военный потенциал, экономические и людские ресурсы которого значительно возросли, что напрямую затрагивает сферу её жизненно важных национальных интересов.

Фактически, из стран Балтии, Польши, Чехии, Словакии, Венгрии и Румынии сформирован барьер, препятствующий интеграции в зону геополитического влияния возрождающейся России таких исторических противников англосаксов, как Германия, Франция, Испания и Италия.

Мы сейчас отвлечены на противодействие развёртыванию глобальной системы ПРО, но не меньшую угрозу представляют высокий темп формирования на новой технологической базе единой системы глобального подводного наблюдения IUSS, по всей акватории Мирового океана (Атлантический, Индийский, Тихий океан, Арктика), и перспектива насыщения её разведывательно-ударными боевыми подводными роботами.

Развёртывание средств и систем подводного мониторинга в Мировом океане осуществляется в рамках широкомасштабных программ контроля состояния окружающей среды, основные из которых – GOOS (Global Ocean Observing System), IMS (International Monitoring System), NPEO (North Pole Environmental Observing), IOAT (Indian Ocean Acoustic Thermometry), ATOC (Acoustic Thermometry of Ocean Climate), IUSS (Integration Underwater Surveillance System). Создаются манёвренные, позиционные и стационарные системы наблюдения нового поколения с применением новейших датчиков, волоконно-оптических и спутниковых каналов передачи в центры обработки поступающей информации, оснащённые сверхмощными компьютерами. Системам подводного наблюдения США поставлена задача в XXI веке обеспечить надёжный контроль подводной и надводной обстановки не только в океанской зоне, но и в прибрежных акваториях Мирового океана. Осуществляется планомерная трансформация ВМС в рамках стратегической концепции «Морская мощь-21», которая опирается в своей основе на более глубокий принцип строительства вооружённых сил – принцип подготовки к указанным выше сетецентрическим войнам XXI века. Основные положения этой стратегии в настоящее время проверяются в ходе операций против Афганистана и Ирака и специальных учений глобального размаха.

Нынешнее состояние Военно-морского флота России весьма неоднозначно. Одни эксперты характеризуют его как кризисное, близкое к безвозвратному катастрофическому коллапсу, другие – как вселяющее оптимизм и перспективное, вследствие правильного выбора стратегии его развития. В первую очередь это касается его корабельного состава, который, как известно, практически не обновлялся в течение последних 18 лет, но

23 июня 2010 г. Главком ВМФ адмирал Владимир Высоцкий объявил, что в рамках госпрограммы вооружения на 2011–2020 гг. планируется строительство 15 надводных кораблей и подводных лодок, которые будут переданы Черноморскому флоту. Впервые после распада СССР намечено обновление целого объединения ВМФ, причём, по сообщениям ОПК и Минобороны, подобные процессы должны пройти и на остальных российских флотах.

15 июня 2010 г. в Северодвинске был выведен из дока Северного машиностроительного предприятия новейший подводный крейсер проекта 885 «Северодвинск». В ходе осенних учений были произведены успешные пуски БР «Булава» и «Синева». На сегодня в России восстановлены технологии строительства подводных лодок трёх основных классов: РПКСН проекта 955 («Юрий Долгорукий»), ПЛАРК проекта 885 («Северодвинск») и, наконец, ДЭПЛ проекта 677 («Санкт-Петербург»). Завершением модернизации АВУ «Всемогущий» для ВМС Индии восстанавливаются технологические цепочки строительства крупных кораблей классов авианосец, крейсер, эскадренный миноносец.

Но не пойдем ли мы по традиционному пути, когда создание дорогостоящего (по разным оценкам, около 500 млрд долл.) многочисленного надводного и подводного флота (только АПЛ – 241 единиц) стало самоцелью? Находясь в условиях холодной войны и развернувшейся между СССР и США гонки вооружений, мы строили океанский флот, не имея ни достаточной судоремонтной промышленности, ни обустроенных пунктов базирования. На этот период стоит обратить особое внимание, чтобы сделать правильные выводы и понять, какие перспективы ждут отечественный флот. С каким противником ему доведётся встретиться? Что это будет –

пиратские катера и шхуны или вооружённые гиперзвуковыми ракетами, лазерными орудиями и боевыми роботами тяжёлые воздушные, надводные и подводные платформы? Какие силы понадобятся для защиты наших национальных интересов в Мировом океане? В настоящее время спектр морских угроз национальной безопасности России продолжает неуклонно расширяться, переходя из области количественного в область концептуального и технологического превосходства.

Очевидно, что в мире под разными предлогами начинается новая гонка высокотехнологичных вооружений. Хотим мы участвовать в ней или нет? Нас об этом никто не спрашивает. Это объективная реальность научно-технического прогресса. Россия уже в ближайшее время столкнётся в Мировом океане с новым беспощадным противником, обладающим мощным производственным и научно-технологическим потенциалом. Необходимо констатировать, что давно начавшийся широкомасштабный процесс активного внедрения в военном кораблестроении Запада современных технологий в недалёком будущем радикально изменит облик ВМС и их боевые возможности. Существует вполне реальная опасность, что к 2020–2035 гг. Россия окажется не готовой противостоять морским угрозам XXI века, как это уже не раз имело место в недалёком прошлом.

Надежда на сдерживающий фактор имеющихся в российских арсеналах СЯС воздушного, наземного и морского базирования может к судьбоносным мировым событиям оказаться безосновательной и иллюзорной. Отставание России в деле возрождения морской мощи может поставить под угрозу не только возможность защиты её национальных интересов, но и само её существование как независимого государства.

Представление США о характере будущей войны на море определено следующим императивом: «До 2020 года ВМС США должны создать в Мировом океане глобальную систему борьбы с флотами противников, её суть – отказ от устаревшего способа борьбы „корабль против корабля“. Эта система будет основываться на применении дистанционно управляемых аппаратов, дистанционной передаче данных об обстановке и применении высокоточного морского оружия». Речь идёт о том, что основной акцент борьбы с флотами потенциального противника (Россия, Китай, Индия, Бразилия и др.) смещается в направлении нового вида высокотехнологичного оружия – боевых подводных роботов – Umanned Underwater Vehicles, UUV (автономных подводных аппаратов, АПА) – высокотехнологичного средства ведения подводной войны нового поколения – сетецентрической, роботизированной. Образно выражаясь, АПА (подводные гидропланы) – это новые танки и подводные самолёты будущих вооружённых конфликтов и войн. Необходимо признать, что характер изменений в подводной сетецентрической войне, произошедших за последние два десятилетия, в полном объёме до сих пор не осознан. Понятно, что в этой ситуации выработка адекватной концепции развития ВВТ возможна лишь после тщательного изучения новых сетецентрических систем, их испытаний в реальных условиях. Сегодня речь может идти только об определении направления развития морского подводного оружия и первоочередных мерах для разрешения наиболее острых проблем МПО ВМФ. К принципиальным изменениям технических, стратегических, оперативных и тактических условий ведения подводной войны можно отнести:

– значительное увеличение гарантированных дистанций обнаружения ПА новыми средствами поиска;

– повышение помехозащищённости новых гидролокаторов, крайне затрудняющее подавление их даже новыми средствами РЭБ;

– разработку, создание и внедрение на перспективных боевых кораблях и морской авиации универсальных плавучих пусковых платформ и АПА для скрытной доставки разнообразного оружия, средств разведки и наблюдения в район непосредственной близости к побережью противника;

– снижение до минимума основного демаскирующего фактора – первичного акустического поля – за счёт:

• широкого использования высокоэффективных амортизационных платформ для размещения на них основных механизмов и узлов;

• создания полностью электрифицированных кораблей: отказ от систем гидравлики даст большую гибкость в выборе и размещении оборудования, позволит избавиться от трубопроводных соединений между отсеками, которые будут заменены силовыми электрическими и оптико-волоконными кабелями;

• замены традиционного (винтового) движителя на водомётный;

• создания оптимального по форме обтекаемого корпуса для максимального снижения гидродинамического и кавитационного шума.

Тенденции в развитии ВМС ведущих  мировых держав определяют необходимость активизировать следующие основные направления научно-исследовательских работ:

– создание новых поколений надводных кораблей и подводных лодок, способных не только эффективно действовать в океане, но и вести боевые действия в мелководных прибрежных районах;

– оснащение современных и перспективных боевых кораблей разных классов высокоэффективными средствами разведки и наблюдения, включая гидроакустические, радиолокационные, радиоэлектронные, инфракрасные, лазерные, оптические и прочие, в том числе на БПЛА и АПА;

– дальнейшее развитие и совершенствование традиционного морского оружия (КР, торпеды и мины), а также внедрение новых его видов:

• беспилотных летательных аппаратов;

• автономных подводных аппаратов и автономных боевых платформ;

• реактивных систем залпового огня;

• импульсных гидродинамических пушек;

• артиллерийских установок электромагнитного запуска снарядов;

• высокоэнергетического оружия направленного действия (лазерного, плазмоидного и др.);

• суперкавитационного подводного оружия;

– вооружение боевых кораблей и самолётов морской авиации современными, надёжными и высокоскоростными средствами радиосвязи и звукоподводной связи, работающими в различных участках электромагнитного спектра, для обеспечения их способности действовать в различных районах и решать широкий круг разведывательно-боевых задач как самостоятельно, так и в составе объединённых оперативных соединений.

Преодолеть негативный процесс возможно за счёт:

– консолидации усилий разрозненных научных и производственных объединений и флотских специалистов в рамках единой стратегии «Морская мощь России в будущих сетецентрических войнах»;

– привлечения наиболее инициативных и авторитетных руководителей и специалистов к разработке этой стратегии и управлению процессами проектирования, строительства и оперативного использования сил и средств ВМФ;

– внедрения в проектирование и строительство флота XXI века наиболее эффективных и перспективных технологий.

Командир броненосного крейсера «Олег» В. Д. Добротворский, вспоминая причины жестокого поражения под Цусимой, отмечал: «Разгромили нас японцы, несомненно, своими новыми дальнобойными орудиями и большим преимуществом хода, позволявшим им занимать в отношении нас выгодные позиции и драться на неслыханных до сих пор дистанциях». История имеет одно коварное свойство: за редким исключением она никого ничему не учит. Она только изредка напоминает тем, кто хочет её слышать, об ошибках и достижениях прошлого. Ошибки не вспоминаются, уроки поражений быстро забываются, думается только о величии подвига тех, кто эти ошибки смывал кровью. Неужели всё снова повторится, на этот раз в XXI веке? Нам в очередной раз об этом напомнили вопросом о принадлежности островов Курильской гряды, весенне-летним и осенне-зимним обострением обстановки на Корейском полуострове и в Жёлтом море. Как известно, военную напряжённость в этом районе нам удалось снизить отправкой на Дальний Восток ракетных крейсеров «Петр Великий» и «Москва».

Наши западные партнёры согласились с принятым решением США строить Европейскую систему ПРО, которая, без сомнения, будет частью глобальной системы, нацеленной не только против Ирана и Северной Кореи вместе с Китаем, но и против России. В чём, собственно, убеждён министр обороны США Роберт Гейтс, заявивший:

«Несмотря на протесты России и некоторые технические проблемы, Европейская система ПРО будет создана.

На первой стадии, которая будет завершена к 2011 г., мы разместим в тех местах, где, на наш взгляд, угроза Европе сильнее всего, проверенные ракеты-перехватчики морского базирования SM-3 – оружие с огромным потенциалом.

На второй стадии, то есть в районе 2015 г., мы развернем в Южной и Центральной Европе модернизированные SM-3. В общей сложности, в отличие от прошлого плана, подразумевавшего использование лишь десяти ракет-перехватчиков, на каждой стадии их будут задействованы десятки. Подобная защита будет намного эффективнее на тот случай, если враг запустит одновременно множество ракет,– а именно подобной атаки и следует ожидать, так как Иран продолжает выпускать и развёртывать бесчисленные ракеты малой и средней дальности. Одновременно планы по защите большей части территории Европы и укреплению противоракетной обороны Соединённых Штатов будут продолжать осуществляться примерно теми же темпами, что и раньше, так как с течением времени мы будем достраивать систему, расширяя зону покрытия.

Уверенный технологический прогресс нашей программы ПРО во всех областях – от ракет до радаров и датчиков – позволяет нам верить в успех этого плана. С 2007 г. SM-3 прошли восемь успешных испытаний, и мы будем продолжать совершенствовать их, пока они не смогут перехватывать межконтинентальные баллистические ракеты. Сейчас они более чем эффективны против большого количества ракет малой и средней дальности, угрожающих нашим союзникам и примерно 80 000 размещённых в Европе американских солдат, которым предыдущий план защиту не обеспечивал. Кроме того, в качестве дополнения наши военные будут продолжать разрабатывать двухступенчатые ракеты наземного базирования того типа, который планировалось разместить в Польше.

Надо также отметить, что мы планируем использовать новую систему датчиков – наземных, авиационных и космических, которые предоставляют более точные сведения, могут отслеживать ракеты на более ранних стадиях и обладают большим потенциалом для взаимодействия, а для любой системы, зависящей от стран-партнёров, это – ключевой фактор. Эти системы, к тому же, смогут эффективнее задействовать уже имеющиеся радарные мощности – модернизированные станции времён холодной войны, наши более новые системы на основе мощных радаров, работающих в диапазоне X, системы союзных стран и даже, возможно, российские радары. <…> Новый подход к европейской системе противоракетной обороны, в сущности, более гибок,… обеспечит определённый уровень защиты уже в ближайшее время, что важно, так как Иран сумел развернуть ракеты намного раньше, чем мы рассчитывали.<…> Те, кто говорит, что мы отказываемся от европейской ПРО, либо плохо информированы, либо представляют наши действия в ложном свете. Некоторые считают, что мы идём на какие-то уступки России, яростно выступавшей против старого плана. Однако отношение России и её возможные реакции никак не влияли на те рекомендации, которые я давал президенту по этому вопросу. Разумеется, так как Россия в прошлом враждебно относилась к идее создания в Европе американской системы ПРО, то, если её лидеры одобрят наш план, с их стороны это было бы неожиданным, но приятным шагом. Однако в любом случае факты налицо: Америка будет продолжать создавать ПРО на континенте, причём не только в Центральной Европе, где в дальнейшем, скорее всего, будут размещены SM-3, но и в других странах НАТО. <…> Я закрыл три проекта, прекратив разработку бортовых лазеров, многозарядных средств поражения и ракет-перехватчиков ударного действия. Все три идеи были, очевидно, бесперспективны, чрезмерно затратны и практически неосуществимы, но у всех трёх нашлись преданные сторонники.

Я был последовательным сторонником противоракетной обороны, с тех пор как президент Рональд Рейган впервые предложил эту идею в 1983 г. Однако я считаю, что нам надо как можно раньше обзавестись действующей системой ПРО, и следует по максимуму использовать новые технологии для противостояния будущим угрозам.

Итак, в Европе появится американская система противоракетной обороны, которая будет защищать наших солдат и наших союзников по НАТО. Новый план даст нам возможность создать её намного раньше, и к тому же обеспечивает даже более надёжную защиту против ракет дальнего действия, чем предыдущий. Таким образом, мы укрепляем систему ПРО в Европе, а не уничтожаем ее»3.

Понятно, что, несмотря на свойственное старому разведчику уклончиво-дипломатическое «возможно» по поводу включения наших РЛС в глобальную систему ПРО, на самом деле никаких преференций России Роберт Гейтс не оставлял.

В Вооружённых Силах Российской Федерации концепция «сетецентрической войны», к сожалению, по ряду объективных и субъективных причин пока ещё не нашла практической реализации. Российская Федерация сегодня оказывается как бы в стороне от современных инновационных разработок в сфере военных информационных технологий. Однако завтра такое отставание может обернуться огромными жертвами, самыми серьёзными политическими и социально-экономическими последствиями. Как справедливо отмечает И. М. Попов, концепция «сетецентрической войны» – «живая» теория, находящаяся в постоянном развитии. Это новая военно-мировоззренческая философия, основанная на приоритете информационно-когнитивной сферы ведения военных действий перед физической средой ведения войны. Это философия, мировоззрение современного военачальника. Это то, что завтра будет считаться само собою разумеющимся. Но только в тех странах, где это поняли вчера или хотя бы сегодня4.

Мы должны ясно осознать: времени на паритетный ответ осталось мало, и оно неумолимо сокращается. Надежда на асимметричные действия может оказаться безосновательной. Авторы убеждены, что Россия способна извлечь уроки из тяжёлого прошлого и безрадостного настоящего, что будут сделаны правильные выводы и в будущем нас больше не ждёт очередной вариант Цусимы или краха 1991 года...

Георгий Кезлинг, канд. техн. наук, профессор, специалист в области отечественного судостроения
Игорь Кефели, д-р филос. наук, профессор
Михаил Кыбальный, военно-морской аналитик, капитан 1-го ранга в отставке
Михаил Моцак, вице-адмирал, помощник полномочного представителя Президента РФ в Северо-Западном федеральном округе