Новый оборонный заказ. Стратегии
Новый оборонный заказ. Стратегии
РУС |  ENG
Новый оборонный заказ. Стратегии

На окраинах бывшей империи

Двадцать лет назад Советская Армия прекратила своё существование вместе с государством, её породившим. Государства, возникшие на постсоветском пространстве, приступили к созданию собственных вооружённых сил. Опыт военного строительства в республиках бывшего СССР, кольцом окружающих бывшую метрополию, заслуживает, по нашему мнению, самого пристального внимания.

На обломках империи

Сразу же после подписания в декабре 1991 года Беловежского соглашения политические и военные руководства новых государств столкнулись с необходимостью придать контролируемый характер распаду грандиозных Вооружённых Сил СССР. Лидеры России, Украины и Белоруссии прекрасно понимали: раздел Советской Армии представляет собой не только труднейшую, но и рискованную задачу. Особенно остро стояла проблема контроля над крупнейшим в мире арсеналом, включавшим 30 000 ядерных боеприпасов и 40 000 тонн отравляющих веществ. Вооружённые конфликты в Абхазии, Приднестровье и Таджикистане остановить было уже невозможно. Горячие точки появились на всех «союзных» границах. Советский арсенал порождал амбициозные замыслы даже у тех, кто в ближайшее время воевать не собирался. Обладание ядерным оружием представлялось своеобразным пропуском в клуб великих держав. Явно опасаясь эксцессов, все политические лидеры новых государств согласились, что какоето время вооружённые силы бывшей империи должны оставаться под единым командованием. Новым командующим стал последний министр обороны СССР маршал авиации Шапошников, получив­ший должность главкома Объединённых Вооружённых Сил (ОВС) Содружества Независимых Государств.

К тому моменту у Шапошникова были собственные тщательно продуманные и совершенно конкретные предложения по реформированию вооружённых сил. Фактически это была система разделения полномочий и ответственности между властями независимых государств. Ещё в сентябре 1991 года в Москве состоялось совещание руководителей Министерства обороны СССР с представителями пятнадцати уже провозгласивших независимость республик. Москва предложила создать республиканские ведомства, отвечающие за безопасность и формирование национальных вооружённых сил. Координировать их деятельность должен был мин­обороны Союза, а оперативное руководство возлагалось на единый Генеральный штаб.

Однако вскоре стало очевидным: действительно единую армию хотели сохранить только Россия, Казахстан, Киргизия и Армения (последняя опасалась усиления военной мощи Азербайджана в условиях тяжёлого военного конфликта за Нагорный Карабах), а остальные республики предпочитали иметь национальные вооружённые силы. Украина и Белоруссия видели в собственном войске неотъемлемый атрибут государственности. А лидерам Азербайджана и Молдавии хотелось использовать оружие для решения внутренних проблем.

На постсоветском пространстве началось формирование национальных армий, в ходе которого резко обозначилась серь­ёзная проблема. На всей территории бывшего СССР развернулась «битва за оружие и кадры». Советская армия формировалась таким образом, чтобы «советские республики» не имели своей военной элиты. Гражданину СССР «неславянской» национальности было не так-то просто поступить в военное училище, а уж сделать карьеру в «многонациональной армии братских советских народов» узбеку, эстонцу или азербайджанцу было ещё труднее. Лидеры республик, столкнувшись с недостатком квалифицированных военных кадров, в срочном порядке призывали военных специалистов «своей национальности» возвращаться на родину, обещая высокие зарплаты и жильё. В скором времени нехватка опытных офицеров подтолкнула Узбекистан к созданию системы подготовки национальных военных кадров. Так, уже в 1995 году была образована Академия Вооружённых сил Республики Узбекистан (первая в Центральной Азии), предназначенная для подготовки командного состава для всех силовых структур страны. Соединения, дислоцированные в республиках, переводились под юрисдикцию новых государств порой без каких-либо консультаций с Москвой. Так, Казахстан и Туркменистан получили в своё распоряжение базы со значительными запасами бронетанковой техники, но оказались не в состоянии полностью их использовать по причине отсутствия необходимых специалистов, а также в связи с неимением ремонтно-восстановительной базы, способной поддерживать в исправном техническом состоянии вооружение и технику в таких количествах.

В этой ситуации главкомат ОВС СНГ объективно совершал действительно «благое дело», когда срочно переводил в Россию всё, что было возможно,– армейские части, военную технику и, самое важное, тактические ядерные боеприпасы. Военные возможности режимов, готовых к применению силы во внутриполитических спорах, оказались значительно урезанными.

В этих непростых условиях необходимо было как можно скорее установить жёсткий контроль Москвы над огромной частью бывшей Советской Армии. С начала 1992 года планы по созданию собственно российских вооружённых сил начали прорабатываться в различных государственных ведомствах. И если Государственный комитет РСФСР по оборонным вопросам был образован 23 августа 1991 года, то уже 16 марта 1992 года Борис Ельцин­ подписал указ «О Министерстве оборо­ны РФ и Вооружённых Силах РФ», а 4 апреля 1992 года вышло распоряжение о создании государственной комиссии по формированию российского Министерства обороны, которую возглавил генералполковник Волкогонов.

7 мая 1992 года Президент России подписал указ «О создании Вооружённых Сил Российской Федерации». Новая Российская армия создавалась не только из соединений, размещённых на территории РФ, она унаследовала и органы военного управления СССР. Предложения по превращению Министерства обороны в гражданское ведомство, ответственное за военную и военно-техническую, а также кадровую политику, были отвергнуты. Была принята концепция «комиссии Волкогонова», предлагавшей сохранить сугубо советскую структуру Министерства обороны. И первым министром обороны России был назначен генерал Павел Грачёв. Главное командование Вооружённых Сил СНГ превратилось в бюрократическую надстройку, не имевшую никаких властных полномочий и, главное, лишённую возможности распределять бюджетные средства. И хотя 15 мая 1992 года ряд государств бывшего СССР подписали Договор о коллективной безопасности, выглядевший странной пародией на Североатлантический договор, всем было очевидно, что ни о каком полноценном военном сотрудничестве в рамках СНГ, за исключением бизнеса на торговле оружием и совместных декларативных заявлений отставных генералов, речи быть не может. Все армии бывших советских государств пошли своими путями.

На балтийских берегах

Как учил Карл Клаузевиц, война есть продолжение политики иными средствами. Строительство вооружённых сил страны – это политика, причем политика самая высокая. Познакомившись с нынешним состоянием армий постсоветских государств, можно многое сказать и о способе управления этими государствами, и о том, какая картина мира существует в головах руководителей этих стран.

Яркий пример представляет собой история формирования вооружённых сил прибалтийских государств. Руководители Эстонии, Латвии и Литвы однозначно взяли курс на интеграцию с Евросоюзом, поэтому начали строить свои армии по образцу армий европейских стран, с точным пониманием собственных мобилизационных и военных возможностей, с ясной политической ориентацией и с учётом грядущего вступления в Североатлантический альянс. Современные вооружённые силы Эстонии представляют собой наиболее яркий пример реализации концепции военного строительства, которой придерживаются прибалтийские страны.

Так, функционирование Армии обороны Эстонии ведётся на принципах гражданского контроля. Осуществление этих принципов гарантируется законодательством и возложено на парламент, президента и правительство республики. Руководящим органом Армии обороны Эстонии является главный штаб Армии обороны. Главный штаб занимается оперативным руководством, обучением и развитием Армии обороны. В военное время Верховным командующим Армией обороны является президент республики, а руководящим органом – Национальный совет обороны в составе председателя парламента, премьер-министра, командующего Армией обороны, министров обороны, внутренних дел и иностранных дел. В настоящее время Армией обороны Эстонии командует генерал Антс Лаанеотс, много лет прослуживший в Советской Армии. Выпускник танкового училища и Академии бронетанковых войск, Лаанеотс с 1970 по 1987 год прошёл путь от командира взвода до начальника штаба танковой дивизии, затем служил военным советником в Эфиопии и до распада СССР был военкомом в Тарту.

Вооружённые силы Эстонии комплектуются в соответствии с законом о всеобщей воинской повинности. Юноши от 18 до 28 лет, не имеющие освобождения и являющиеся гражданами Эстонии, обязаны проходить 8-месячную (осенний призыв) или 11-месячную (отдельные специалисты, весенний призыв) службу.

В мирное время вооружённые силы насчитывают 4500 человек, из которых около 2000 – военнослужащие срочной службы. Резерв составляет около 16 000 человек, в дополнение к которым имеется ещё 8000 человек, состоящих в 15 дружинах Союза обороны – добровольной военной организации, подчинённой министерству обороны. Основная цель Союза обороны – защита независимости и конституционного порядка, в том числе в случае военной угрозы. Расходы на содержание эстонской армии составляют около 2% ВВП страны – таково требование, предъ­являемое к участникам НАТО.

Небольшая численность эстонской армии не должна никого забавлять. Опыт военных конфликтов последних двадцати лет доказывает, что высокая дисциплина и боевая выучка солдат и офицеров, а также наличие современного высокоточного оружия и информационных систем позволяют даже небольшим воинским подразделениям успешно решать боевые задачи. В открытых источниках сообщается, что в этом десятилетии Эстония собирается приобрести такое вооружение, о котором могут лишь мечтать литовцы и латыши. В частности, будут закуплены как минимум 34 немецких танка «Леопард 2». В настоящее время на вооружении эстонской армии находятся около 80 бронетранспортёров.

Примечательно, что Эстония не собирается переводить свои вооружённые силы на полностью добровольческую основу. Официальное объяснение – стремление сэко­номить, однако на самом деле причины следует искать в политике. В эстонской армии русские и эстонцы служат вместе, и эстонское политическое руководство считает, что армия может служить инструментом интеграции некоренного населения в эстонское общество. Никаких привилегий для эстонцев в армии не существует, межнациональные конфликты немедленно и жёстко пресекаются офицерами.

По отзывам русских, служивших в Эстонии, нет в эстонской армии и дедовщины. (Как тут не вспомнить опыт призыва в российскую армию парней с Северного Кавказа, которые немедленно устанавливают в воинских частях свои «порядки» – в полном взаимопонимании с «заслуженными дедушками армии и флота» русской национальности.)

В настоящее время одной из угроз руководство Эстонии считает… «информационную войну», которую ведёт против Эстонии правительство России. По оценкам главкома эстонской армии, ежегодный бюджет пропагандистских операций России

за рубежом (направленных не только против Эстонии) превышает 1,5 млрд долл. (для сравнения – бюджет эстонской разведки составляет 11 млн долл. и является предметом серьёзных дебатов в парламенте). Поэтому эстонская армия тратит деньги своих налогоплательщиков на подготовку солдат и модернизацию техники, а для политической и милитаристской риторики у неё нет ни сил, ни средств, ни желания.

В центре континента

После распада СССР пять республик Средней Азии стали активно заниматься строительством собственных вооружённых сил. Основой новых армий стали материально-технические средства, оставшиеся от Советской Армии. В основном это касалось бронетехники, артиллерии, боевых самолё­тов и вертолётов, а также средств противо­воздушной обороны.

Можно констатировать, что безоговорочного военного лидера среди республик Центральной Азии сегодня не существует. Так, по парку военной авиации и бронетанковой техники в регионе лидирует… Туркменистан, постоянно заявляющий о своём принципиальном нейтралитете.

Вооружённые силы Таджикистана по мно­гим параметрам уступают Казахстану, в ра­споряжении которого есть танковые подразделения. Но в условиях горной местности и ограниченной види­мо­сти бронетанковая техника становится малоэффективной. В данном случае бóльшую роль играет человеческий фактор, то есть подготовленность военнослужащих к действиям на пересечённой местности в условиях гор. Узбекистан несколько уступает по численности армии Казахстана, но у военнослужащих республики, в отличие от её северного соседа, имеется практический опыт ведения боевых и карательных операций.

Практически во всех республиках региона проводятся реформы вооружённых сил, но во многом они ограничиваются реорганизацией и трансформацией уже существующих подразделений. Каждая республика «отличилась» своими нововведениями в этой области.

Так, в Кыргызстане были сформированы Силы немедленного реагирования, в состав которых вошли мобильные подразделения спецназа минобороны, МВД, министерства экологии и чрезвычайных ситуаций, национальной гвардии, службы национальной безопасности. Другим нововведением стал новый вид вооружённых сил – Силы воздушной обороны, а также Силы быстрого развёртывания, которые содержатся в готовности к доукомплектованию, оперативному развёртыванию на угрожаемых направлениях в целях наращивания боевых возможностей группировок сил немедленного реагирования и охраны государственной границы в приграничном вооружённом конфликте лю­бого масштаба. Правда, боеспособность этих частей вызывает сомнения даже у самих руководителей Кыргызстана.

В Казахстане появились Аэромобильные войска. В их состав вошли десантно-штурмовые подразделения. Фактически, «новый род войск» – это старые добрые ВДВ, но с претензией на реформы.

В Таджикистане в 2003 году были образованы Мобильные войска, в состав которых вошли десантные, горнострелковые подразделения, а также силы спецназа.

Из всех армий бывших центральноазиатских республик СССР именно таджикские войска имеют наибольший опыт боевых действий – результат многолетней гражданской войны.

В Узбекистане были сформированы Силы специального назначения на базе действовавшей в советское время 15-й бригады спецназа и 459-й отдельной роты спецназа. Стоит отметить, что Узбекистан является одним из немногих государств, где в армию берут по конкурсу. По заявлениям официальных лиц Узбекистана, служить в вооружённых силах страны стало престижно.

Туркменистан – единственная республика региона, которая не стала переименовывать свои войска в соответствии с веяниями моды, но вместе с тем проводит аналогичную реформу национальных вооружённых сил.

За горами

Армия Грузии – особая история. Это единственная армия на постсоветской территории, которая вела боевые действия против российской армии (во время операции в Южной Осетии и Абхазии в 2008 году), и итог этих боевых действий спустя четыре года представляется как минимум неоднозначным.

История армии независимой Грузии фактически начинается 20 декабря 1990 года с создания Национальной гвардии. В дальнейшем развитие вооружённых сил Грузии продолжалось на её основе. Грузинские вооружённые силы укомплектовывались как военнослужащими Советской Армии, проходившими службу на территории республики, так и офицерами-грузинами из других республик СССР, пожелавшими вернуться в Грузию.

В 1991–1993 годах части регулярной армии вели боевые действия против сторонников свергнутого президента Гамсахурдиа. В 1991–1992 годах грузинская армия принимала участие в войне против самопровозглашённых Южной Осетии и Абхазии, войска которых фактически поддерживали российские вооружённые силы. На территории Абхазии против грузин в боевом содружестве с российскими военными воевал и знаменитый Шамиль Басаев. Оба конфликта Грузия проиграла и лишилась контроля над большей частью территории этих республик.

С приходом к власти Михаила Саакашвили вооружённые силы Грузии начали активно модернизироваться, постепенно наращивался военный бюджет. За время реформирования военный бюджет Грузии увеличился в 50 раз. В 2008 году министерству обороны Грузии был выделен 1 млрд долл., что составило 9% от ВВП (для сравнения, в Израиле аналогичный показатель в 2009 году составил 8,5% ВВП). В это время грузинские военнослужащие принимали участие в войнах в Афганистане и в Ираке.

И в 2008 году грузинская армия вновь столкнулась в бою с армией Российской Федерации. Грузия проиграла, но причины и последствия этого поражения заслуживают того, чтобы о них напомнить.

Начнем с того, что армия Грузии значительно меньше, чем армия России. Странно, однако этот факт крайне редко учитывается, когда даётся оценка действиям грузинской армии в конфликте. Так, силы, сконцентрированные в одном только Северокавказском военном округе, включают свыше 100 000 солдат, сотни танков, бронетранспортёров и единиц артиллерии, не говоря о воздушной мощи и технике снабжения. Для сравнения, вся грузинская армия насчитывала не больше 35 000 солдат и меньше 130 танков.

По окончании войны в Осетии российские пропагандисты в открытую заявляли, что, победив грузинскую армию, Россия фактически нанесла «сокрушительное поражение армии США», поскольку, мол, грузинская армия училась у американской. Примерно как товарищ Сталин в 1940 году после прорыва линии Маннергейма утвер­ждал, что Красная Армия победила не Финляндию, а «французскую, английскую и немецкую военную технику» вместе взятые. Действительно, США в 2002 году начали обучать грузинских военных по программе Georgia Train and Equip Program (GTEP). Эта программа стоимостью 64 млн долл. была рассчитана на 18 месяцев и направлена на обучение ограниченного количества грузинских военных базовым навыкам ведения боевых действий. Толчком к появлению этой программы была неспособность Грузии установить полный конт­роль над Панкисским ущельем, населённым этническими чеченцами, где, по заявлениям России, в лагерях для беженцев находили приют и чеченские боевики. В то время Россия, со своей стороны, оказывала полную поддержку программе GTEP и настаивала на скорейшей «зачистке» Панкисского ущелья. GTEP была также первым шагом на пути Грузии к военным стандартам НАТО. Преемником программы GTEP, введённым в действие после «революции роз», стала Программа операций по сохранению стабильности (Georgia Sustainment and Stability Operations Program, GSSOP), целью которой являлось обучение грузинских сил тактике борьбы с диверсантами, а также тактике миротворческих действий для подразделений, отправленных на войну в Ирак. Эти и подобные им программы обучения проводились вплоть до войны 2008 года.

В рамках самой поздней программы грузинские войска обучалиcь для отправки в Афганистан. И хотя учебный и боевой опыт, полученный в ходе боев в Афганистане, более суров, чем ограниченный опыт, приобретённый в Ираке, грузинские войска оставались практически необученными в том, что касается обороны территории или ведения боевых действий чисто общевойсковыми соединениями. Обучение тактике борьбы с диверсантами не сыграло практически никакой роли в подготовке грузинских войск к противостоянию с Россией. Так что ссылки на «американское обучение» грузинских войск имеют мало смысла в контексте той войны. Напротив, действия грузинских военных в Ираке и Афганистане оцениваются весьма высоко.

Стоит напомнить, что лучшая часть наиболее хорошо обученных, снаряжённых и опытных грузинских военных во время войны даже не находилась на территории Грузии. У Грузии в Ираке было размещено 2000 военнослужащих, и к тому времени, когда все эти силы вернулись в Грузию, война уже кончилась. Маловероятно, что их участие в боях могло серьёзно повлиять на итог войны, но отсутствие лучшей части войск Грузии может служить доказательством того, что в Тбилиси не имели заранее обдуманного намерения вступать в войну, и уж определённо не планировали воевать с российскими войсками. Если бы война с Россией была целью Грузии, она предпочла бы видеть свои хорошо обученные и получившие боевой опыт батальоны в самой Грузии, а не в Ираке.

Кроме того, для достижения большего эффекта Россия успешно использовала несколько так называемых мультипликаторов силы. Грузия – практически ни одного. Мультипликатор силы – это то, что помогает многократно повысить эффективность боевых операций, например господство в воздухе. У России был полный и практически бесспорный контроль над грузинским воздушным пространством. Грузинская сеть ПВО нанесла несколько успешных ударов по российским самолётам, но российское превосходство в воздухе никогда не оспаривалось. Это позволило российским силам собирать информацию, атаковать грузинские цели и позиции и психологически подавлять грузинское население.

Однако, как известно, разбитые армии хорошо учатся. Грузия потерпела поражение, но немедленно принялась за переобучение и переоснащение своих вооружённых сил. Например, в ходе войны призыв резервных сил, предназначенных для территориальной защиты страны, обернулся полным провалом – дал слишком мало бойцов и боевого снаряжения и практически ничего не дал в плане организационной готовности. Так что старая система призыва резервистов безо всяких церемоний была отменена и полностью переформирована после войны. Уже в 2009 году представители российского Генштаба выступили с заявлениями, что грузинская армия превзошла довоенный уровень оснащения и боевой подготовки.

Заканчивая краткий обзор состояния военного дела на окраинах бывшей империи, мы хотим ещё раз обратить внимание специалистов военно-промышленного комплекса на необходимость тщательно изучать практику военного строительства не только в таких странах, как США и Китай, но и в маленьких государствах, не располагающих финансовыми возможностями сверхдержав. Из этого опыта можно извлечь много впечатляющих уроков.

Андрей Стрелин