Новый оборонный заказ. Стратегии
Новый оборонный заказ. Стратегии
РУС |  ENG
Новый оборонный заказ. Стратегии

Теоретические проблемы обеспечения национальной безопасности России

Исходные предпосылки и базовые принципы

Национальная безопасность может быть рассмотрена как система, состоящая как минимум из двух частей. Одна из них, угрожая, является источником какой-либо опасности, а другая – её потенциальной жертвой, в качестве которой выступают различные сообщества людей и результаты их деятельности. На рис. 1 представлены основные элементы системы национальной безопасности и соответствующий понятийный аппарат.

Под потребностями здесь подразумевается всё необходимое для продолжительного существования людей, т. е. потоки энергии, вещества и информации, а под ценностями – соответствующие источники или аккумуляторы, объективно пригодные для формирования подобных потоков. При этом нематериальные ценности целесообразно делить на: 1) общезначимые (универсальные – права, свободы... и кардинальные – истина, справедливость...); 2) этосные либо партикулярные (обычаи, традиции, верования, святыни) [1]. Последние обеспечивают самоидентификацию и самоопределение сообщества, являясь критерием различения «своих» от «чужих» и формируя неповторимый уклад его духовной и общественной жизни. Классификация объективно существующих опасностей, угроз и вызовов исходя из их генезиса, т. е. неадекватных для кого-либо потоков движущейся материи. При этом логично выделить следующие виды опасностей: 1) антропогенно-социальные, обусловленные искажением или умышленным сокрытием людьми информации с целью выигрыша в постоянном противоборстве за какие-либо ресурсы; 2) экологические, вызванные нарушением естественных циклов миграции вещества, в том числе и по причине различных природных катаклизмов; 3) техногенные, связанные с возможностью нежелательных выбросов энергии, накопленной в созданных человеком технологических объектах.

Основываясь на вышеизложенном, логично определить национальную безопасность как способность какой-либо нации удовлетворять те потребности, которые необходимы для самосохранения, самовоспроизводства и самосовершенствования, с минимальным риском для базовых ценностей её будущих поколений; под базовыми ценностями подразумевать территорию конкретной страны и уклад жизни её народов, а под риском – меру опасности, одновременно характеризующую и возможность причинения ущерба, и его ожидаемую величину.

Отсюда следует, что объектом национальной безопасности России (далее – НБР) должна быть система «территория России – её народы – уклад их жизни», т. к. данная этногеоэтосистема (от греч. ethnos – народ, ge – земля, ethos – наиболее соответствующие людям обычаи, нравы и иные моральные ценности) включает не только собственно народы России, но и всё необходимое для длительного поддержания их жизнестойкости.

Предметом профессиональной деятельности в сфере НБР выступают объективные закономерности появления и снижения ущерба, обусловленного теми угрозами и вызовами, которые сопутствуют функционированию каждой этногеоэтосистемы.

Методом обеспечения и совершенствования национальной безопасности должно стать программно-целевое планирование и управление процессом обеспечения жизнестойкости выбранной выше этногеоэтосистемы, а аппаратом – моделирование важных для этого тенденций, процессов и событий. Выбор данного инструментария предопределён длительностью существования этногеоэтосистемы, а также многообразием потребностей, ценностей, интересов нации – с одной стороны и опасностей, угроз и вызовов ее существованию – с другой. Реализация же программно-целевого подхода к НБР предполагает решение следующих четырёх задач: 1) обоснование оптимальных интегральных показателей и их допустимых отклонений; 2) обеспечение заданных значений этих показателей разработкой и выполнением совокупности целевых программ; 3) контроль соответствия текущих значений интегральных показателей их допустимому диапазону; 4) поддержание реальных интегральных характеристик национальной безопасности в области приемлемых значений.

Таким образом, методологический базис исследования и совершенствования НБР должен представлять собой совокупность общенаучных и специальных научных методов анализа и синтеза сложных систем.

Насколько актуальны вопросы обеспечения НБР?

Руководствуясь известным положением о невозможности вывода всех истинных теорем в рамках рассматриваемой здесь страны (системы), проведём беспристрастный анализ ныне происходящего в мире. Интенсивный прирост народонаселения планеты и столь же стремительное снижение запаса её ресурсов (рис. 2) чреваты превращением наступившего века в эпоху борьбы всех против всех. Её трудно предсказуемые последствия отображены в правой части этого рисунка раздвоением соответствующих кривых. Столь же очевиден грядущий передел мира, на острие которого окажется Россия с её Сибирью – кладезем природных ресурсов и кормилицей планеты после повышения температуры приземного воздуха.

В самом деле, графики данного рисунка свидетельствуют о буквально взрывном приросте количества людей (в прошлое столетие нас стало вчетверо больше) и буквально катастрофическом уменьшении запаса природных ресурсов – почти в тридцать раз в сравнении с имеющейся до этого величиной. А обрамлённый текст уточняет одного из основных обладателей ресурсов (Россию) и их главного потребителя (США). При этом особо подчеркнём, что сроки исчерпания экономически рентабельных запасов некоторых минералов и других довольно важных природных ресурсов ныне оцениваются одним-двумя десятилетиями [2].

Свидетельством неотвратимости очередной схватки за природные ресурсы служит заблаговременная подготовка к ней тех же США, которые ныне ежегодно расходуют на свои вооружённые силы больше полутриллиона долларов, что превышает соответствующие суммарные затраты десяти стран, идущих за ними в порядке убывания военных расходов. А мотивируется это тем, что:

– глобальной угрозой американцы считают переход человечеством предела несущей ёмкости планеты, подразумевая под ним избыточную численность остального населения Земли и непозволительно большое потребление им невозобновляемых и частично возобновляемых природных ресурсов;

– основным методом ликвидации этой угрозы США сочли регламентацию антропогенной нагрузки на биосферу, а главными способами её регулирования – снижение, а затем и прекращение темпов прироста народонаселения остальной части планеты и объёма потребляемых им природных ресурсов;

– выбор объектов и приоритетов, а также реализацию соответствующих мер американцы возложили на себя; причём в качестве благовидного прикрытия подобной деятельности они выбрали Концепцию (собственного) устойчивого развития, а в качестве необходимого условия – абсолютное военное превосходство [3].

Что же касается конкретных мер, то в последние два десятилетия США предприняли следующие акции по усилению собственного оружия массового поражения и обеспечению гарантированной защиты от возможного ответного применения нашего:

1) вначале они добились от России заключения рамочного соглашения, а затем и двух договоров о взаимном ограничении и сокращении стратегических наступательных вооружений, из-за соблюдения которых мы вскоре лишимся многозарядных межконтинентальных баллистических ракет (МБР), единственно способных преодолеть разрабатываемую в США систему противоракетной обороны (ПРО);

2) параллельно с этим они поддержали нашу инициативу о приостановке подземных ядерных испытаний и присоединились к договору об их всеобъемлющем запрещении. При этом США сохранили свой полигон, реализуя его функции моделированием на суперкомпьютерах, в отличие от нашей страны, которая, не имея такой возможности, потеряла 18 лет и практически – оба испытательных полигона;

3) одновременно с ослаблением российских стратегических вооружений США проводили исследования по созданию «антиядерного зонтика», убедившись же в наличии такой возможности, вышли из запрещающего договора и приступили к созданию национальной системы ПРО. Показатели динамики её потенциала вместе с числом наших ракет и забрасываемым ими весом показаны графиками на рис. 3.

Сопоставление ожидаемого в 2015 г. общего числа российских МБР и баллистических ракет подводных лодок (БРПЛ) с предполагаемой возможностью американцев парировать их свидетельствует о губительности решений, реализуемых нами в последние годы. Как это подтверждается правой частью рис. 3, к тому времени суммарное число наших ракет и забрасываемый ими вес уменьшатся в 5 и 10 раз соответственно, при этом потенциал США по перехвату может превысить эти показатели в полтора раза, а с учётом упреждающих действий до старта – не менее чем в десятки раз. Ведь боевая устойчивость мобильного «Тополя-М» крайне низка, темпы ввода этих новых МБР и БРПЛ явно недостаточны, а их малый забрасываемый вес не позволит преодолеть американскую ПРО ни большим числом ложных целей и непредсказуемым манёвром, ни планированием боевых блоков и окутыванием их плазмой.

Приведённые выше данные подтверждают наличие серьёзных внешних угроз НБР. Не менее опасны и внутренние вызовы: государствообразующий этнос вымирает, территория и национальное достояние страны сокращаются, а её традиционный уклад интенсивно разрушается. Всё это свидетельствует не только об утрате нашими народами инстинкта самосохранения, но и о необходимости их мобилизации к действиям по самосохранению, прежде всего – с помощью соответствующих концепций, доктрин и федеральных законов.

Нормативная база в сфере НБР

Несмотря на все подобные угрозы сегодня в России нет системы нормативных документов, чётко регламентирующих основы государственной политики в области обеспечения НБР, т. к. соответствующие политико-правовые акты касаются лишь её отдельных аспектов и по своему содержанию не выдерживают никакой критики. Обоснуем столь категоричное утверждение анализом документов, имеющих непосредственное отношение к поддержанию НБР.

Вот лишь некоторые несуразности базисных руководящих документов:

• население РФ вопреки международному праву определено её Конституцией как «многонациональный народ»: ведь при доле государствообразующего (русского) этноса, превышающей две трети от общей численности, население России следует считать полиэтничной нацией и называть по имени русского народа;

• в рамочном законе «О безопасности» 1992 г. и Концепции НБР, действующей в период с 1997 по 2009 г., даны неадекватные и несовпадающие определения термину «безопасность»: «состояние защищённости жизненно важных интересов личности, общества и государства» и «безопасность многонационального народа»;

• в упомянутых выше законах и Концепции НБР не раскрыто содержание терминов «защищённость» и «жизненно важные интересы», а при их перечислении имеет место путаница с ценностями и потребностями. Например, «права и свободы личности» определены ст. 93 Конституции как «высшая ценность», а ст. 1 рамочного Закона и разд. 2 Концепции – как «жизненно важные интересы»!

Заметим также, что отсутствующие в Конституции РФ и Федеральном законе «О безопасности» определения объекта и предмета НБР не обнаруживаются и в «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года», принятой в мае 2009 г. для устранения недостатков ныне действующих нормативных актов. И это несмотря на соответствующий и более конкретный статус этого документа: «официально признанная система стратегических приоритетов, целей и мер, ... определяющих состояние национальной безопасности». Заметим, что отменённая ею одноименная Концепция являлась всего лишь «системой взглядов на обеспечение в РФ безопасности личности, общества и государства от внешних и внутренних угроз во всех сферах жизнедеятельности... важнейшие направления государственной политики РФ».

Что же касается общей характеристики этого нового документа, то обратим внимание на недопустимость столь продолжительного исторического периода его действия. Здесь имеется в виду невозможность сколько-нибудь достоверного прогноза внешне- и внутриполитической ситуации на 10 лет, а значит – и верного определения заявленных там стратегических приоритетов, целей и мер. Подтверждением тому служит передовой зарубежный опыт: например, стратегия национальной безопасности тех же США обновляется чуть ли не каждые 2–4 года.

Второй недочёт касается некорректности раскрытия содержания категории «стратегия» через абстрактное понятие «система», означающее всего лишь форму обособления и отражения познаваемой реальности. Иначе говоря, коль систем как таковых в природе нет, т. е. все означаемые этим термином явления имеют конкретное наименование, то и применять слово «система» в качестве родового признака интенсионального определения [5] понятия «стратегия» недопустимо. Думается, правильнее было бы назвать стратегию НБР «долгосрочной комплексной согласованной по целям, задачам, условиям, средствам и времени программой» соответствующих практических действий, что и сделано, например, в недавно изданном словаре [6].

Вряд ли можно согласиться и с правомерностью абсолютного большинства тех определений, которые приведены в разделе I анализируемой Стратегии:

1) «национальная безопасность», обеспечиваемая совместными и скоординированными усилиями всей нации, вплоть до самопожертвования отдельной личности и смены государственного строя,– почему-то определяется одинаковой защищённостью двух последних, хотя первая входит в нацию, а второй служит механизмом, создаваемым ею для повышения своей жизнестойкости;

2) «система обеспечения национальной безопасности» необоснованно сводится только к соответствующим силам и средствам, игнорируя регулирующие их нормативные документы и предписанные ими мероприятия;

3) «силы обеспечения национальной безопасности» включают лишь соответствующие федеральные органы и формирования, где предусмотрена военная и/или правоохранительная служба,– тогда как в их число должны входить также отмобилизованные кадры резерва и специальные общественные движения;

4) «средства обеспечения национальной безопасности» незаслуженно ограничены только технологиями и тем, что связано с её информационным обеспечением и укреплением, игнорируя оборонно-промышленный комплекс страны вместе с создаваемыми им вооружениями и военной техникой.

Представляется также уместным обратить внимание на широкое использование в тексте анализируемой Стратегии таких терминов неопределённого содержания, как «государственная, общественная и продовольственная безопасности», «национальная оборона», «военная организация страны» и «качественно новый облик Вооружённых Сил». Настораживает игнорирование авторами Стратегии ресурсно-демографических вызовов национальной безопасности и их намерение «обеспечивать стратегическую стабильность... путём последовательного продвижения к миру, свободному от ядерного оружия». Равно как и недостаточность того, что «контроль за ходом реализации настоящей Стратегии осуществляется (только – П. Б.) в рамках ежегодного доклада Секретаря Совбеза РФ Президенту РФ о состоянии национальной безопасности и мерах по её укреплению».

Наконец, всеобъемлющий контроль хода реализации Стратегии нельзя осуществить предписанными ею показателями НБР, характеризующими лишь: 1) уровни государственного внешнего и внутреннего долга, ежегодного обновления вооружения, военной и специальной техники, обеспеченности военными и инженерно-техническими кадрами, безработицы, роста потребительских цен и соотношения доходов населения; 2) ресурсы здравоохранения, культуры, образования и науки. Особо удивляет игнорирование Стратегией русского государствообразующего этноса и языка, а также союзного государства «Белоруссия–Россия», без которых немыслимо существование и возрождение былого могущества. Вот почему перечисленные и другие особенности рассматриваемой Стратегии привели к тому, что её содержание представляет собой не чёткую программу целенаправленных государственных и общенародных действий по обеспечению НБР, а всего лишь некую декларацию о соответствующих намерениях.

Серьёзные недочеты имеются и в «Доктрине информационной безопасности РФ», принятой в 2000 г. Для их выявления следует руководствоваться не имеющимся там определением данного термина, а более адекватным толкованием того, что уместнее называть «информационным обеспечением национальной безопасности». Продемонстрируем это, имея в виду под таким обеспечением своевременное получение и эффективное (с учетом рефлексии) использование тех достоверных сведений, которые необходимы для стратегического планирования и оперативного управления процессом обеспечения НБР. (А вот «информационную безопасность РФ» можно интерпретировать как соответствующую способность и деятельность руководства – правящих элит – страны.)

В самом деле, логично утверждать, что цель соответствующей работы должна заключаться не столько в обеспечении «защищённости» чьих-то интересов (субъективных представлений) в информационной сфере, сколько в заблаговременном предупреждении руководства страны о возможности вхождения государства и нации в целом в зону опасных для них состояний. Причём достижение подобной цели возможно в случае свое­временного и качественного решения следующих четырёх основных задач информационного обеспечения НБР [7]:

1) опережающее информационно-психологическое отражение последствий стратегических решений, как разрабатываемых для руководства России, так и тех, которые уже были приняты им ранее;

2) упреждающее и целенаправленное противодействие разного рода дезинформации, т. е. умышленному искажению или сокрытию существенных для наших народов и государства сведений;

3) создание и непрерывное совершенствование собственных информационно-психологических технологий и технических средств;

4) исключение несанкционированного доступа и использования информационных ресурсов нашего государства.

Если же сопоставить содержание рассматриваемого здесь документа с тем, что он должен содержать как информационная доктрина, то оказывается, что из заявленных в нём функций и основных направлений соответствующей деятельности главное внимание уделено лишь последним двум задачам, связанным с совершенствованием защиты информационных ресурсов, средств и технологий. Что касается недооценки важности задач 1 и 2, то её можно подтвердить крайне редким использованием в обсуждаемом тексте даже соответствующих слов, не говоря уже об отсутствии специальных подразделов. Действительно, термин «рефлексия» там совсем не используется; слово «прогнозирование» упоминается только один раз, да и то в заключительном разделе, а термин «дезинформация» – только дважды. Столь же мало говорится в Доктрине о недопустимости целенаправленного манипулирования сознанием народов России с помощью PR-кампаний и о вытекающей из этого необходимости в активной контрпропаганде.

Наконец, в четвёртом разделе анализируемого теоретико-пропагандистского документа, хотя и введено понятие «системы обеспечения информационной безопасности», но не раскрыты её структура и цель.

Можно было бы провести анализ других концепций, доктрин и федеральных законов, например касающихся таких аспектов НБР, как демографический, внешнеполитический и военный. Однако и приведённого выше материала достаточно для осознания причин неэффективности её соответствующего обеспечения. Ведь все они связаны с содержательным и структурным несовершенством ныне действующих нормативных актов, что сделало их фактически неработающими из-за подмены целеполагания процессов исследования и совершенствования НБР.

Обновление и систематизация политико-правового обеспечения НБР

Как можно было убедиться выше, ныне существующие в сфере НБР нормативные документы как бы уводят процесс её обеспечения в ложном направлении. Вместо концентрации усилий на сохранении и приумножении всех наших народов и их базовых ценностей, в Федеральном законе «О безопасности» и «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» говорится о защищённости жизненно важных интересов какой-то абстрактной личности и столь же гипотетичного для России общества (их прав, свобод и упрочения демократии), а также о незыблемости конституционного строя государства. Основной акцент Доктрины информационной безопасности сделан лишь на сокрытии информации, тогда как защита от той информации, которая крайне губительна для духовного уклада нации, явно недооценивается.

Попутно заметим, что в иностранных документах по обеспечению национальной безопасности нет ничего подобного. В преамбуле соответствующей Стратегии тех же США, например, говорится о таких национальных ценностях, как сами американцы, их территория и институты. А вот интересы там чётко определены и поделены на три типа: 1) интересы выживания – сохранение только что перечисленных ценностей; 2) критически важные – всё влияющее на их жизнестойкость и/или целостность; 3) существенные – важные для развития экономики, борьбы с терроризмом и незаконной иммиграцией. При этом всякие частные или ведомственные безопасности в американской стратегии вообще не упоминаются.

Вот почему можно утверждать, что необходимы неотложные меры по совершенствованию концептуально-доктринального и законодательного обеспечения НБР. Подобная модернизация должна касаться корректировки целеполагания в обеспечении НБР, а также введения тех количественных показателей и критериев оценки соответствующей системы, которые сделали бы данную государственную деятельность не только понятной и принятой нашими гражданами, но и измеримой. Для облегчения восприятия приводимых ниже нововведений воспользуемся рис. 4, который содержит уже упомянутые выше базовые категории национальной безопасности России и критерии оценки качества действий по её обеспечению.

В левой части этого рисунка дано авторское толкование НБР и логично вытекающий из него объект соответствующей государственной и общественной деятельности. Особо обратим внимание на подчёркнутые там существенные признаки, выгодно отличающие это определение от официально декларируемых Федеральным законом и «Стратегией НБР до 2020 года». Разве не очевидно, что безопасность – это «способность (как минимум) самосохранения», а не чьё-то «состояние»? Что же касается интегральных показателей НБР [8], отображённых в правой части рис. 4, то они там разделены на три группы.

Первая группа характеризует жизненную силу нации, включая: 1) национальное время Mτ[NT], рассчитываемое перемножением средних значений численности N и продолжительности T жизни граждан в конкретный исторический период τ; 2) её национальное достояние M[MR], образуемое объёмами национального производства MP и имеющихся природных ресурсов MR; 3) потенциал P[R] развития нации, определяемый перемножением двух предыдущих показателей.

Вторая группа отражает качество жизни нации: 4) уровень удовлетворения материальных U[MP] потребностей граждан, измеряемый средней долей национального достояния с учётом коэффициента k полезного использования и научно обоснованных норм потребления; 5) степень удовлетворения духовных потребностей U[DP] и соблюдения социальной справедливости, способствующие творческому самовыражению каждого; 6) dU/dτ – направление и скорость изменения удовлетворённости материальных и духовных потребностей граждан и нации в целом.

Третья группа содержит показатели защищённости нации и её базовых ценностей от чрезвычайных ситуаций (ЧС) в этот же период астрономического времени: 7) средние затраты Мτ[С] на предупреждение и смягчение последствий возможных чрезвычайных ситуаций, зависящие от вероятностей Qi появления и затрат Ci на их предупреждение; 8) средняя величина социально-экономического ущерба Mτ[Y] от проявления таких ситуаций; 9) доля δNB в валовом национальном продукте суммы этих издержек.

Сохранить же территориальную целостность страны и жизнестойкость нации в сформировавшихся ныне условиях можно лишь с помощью реально действующей системы обеспечения НБР, под которой следует понимать совокупность взаимосвязанных нормативных документов, организационно-технических и иных мероприятий, а также соответствующих этим актам и мероприятиям сил и средств. Управляемым объектом данной системы должна быть этногеоэтосистема, включающая народы России с их территорией и укладом жизни, а субъектом процесса поддержания её жизнестойкости – государство в лице его законодательной, исполнительной и судебной властей, взаимодействующих с соответствующими общественными организациями. Цели, программы и механизмы обеспечения НБР этой системой представлены на рис. 5 в виде соответствующих элементов и связей. По определению, в состав данной системы должны входить три основных компонента: 1) политико-правовые документы, регламентирующие требования по обеспечению приемлемого уровня национальной безопасности; 2) идеологические, дипломатические, силовые, экономические, демографические, природоохранные и другие мероприятия, осуществляемые для повышения жизнестойкости народов России, сохранения и приумножения их базовых ценностей; 3) ресурсы, необходимые для проведения этих и других подобных им мероприятий. Обратим внимание на логическую стройность и конструктивность изображённой на рис. 5 структуры, а также на то, что среди перечисленных там задач официально предписанная «защита» занимает последнее место, т. к. обычно является запаздывающим реагированием на уже возникшие угрозы и вызовы.

Отметим также принципиальную невозможность создания подобной системы, если оперировать «защищённостью интересов»,– ведь последние не поддаются ни чёткому определению [9], ни количественной оценке какими-то объективными методами.

Что касается систематизации рассматриваемого здесь политико-правового обеспечения НБР, то соответствующую работу логично начать с выделения в его составе двух подсистем, представляющих собой совокупности: 1) нормативных концепций, доктрин и/или стратегий главы государства; 2) законодательных актов Федерального Собрания РФ. Предназначение первых – консолидировать работу разных ветвей власти и способствовать её поддержке населением, вторых – установить те грани деятельности по обеспечению НБР, выход за которые наших граждан должен немедленно пресекаться и караться. Добиться этого можно лишь после обнародования требований всех этих документов.

Подобные доработки рассматриваемой здесь совокупности нормативных документов могут сделать её цельной системой (рис. 6) и одновременно (наряду с соответствующими мероприятиями и ресурсами) – первым и, пожалуй, наиболее важным компонентом всей системы обеспечения НБР.

Как представляется, предложенная здесь систематизация концептуально-критериального и законодательного обеспечения НБР, совместно с показанной на рис. 6 конкретизацией предназначения и места в нём каждого нормативного акта, окажутся достаточно конструктивными по следующим основным причинам.

Во-первых, их внедрение не только избавит одни действующие сегодня нормативные документы от излишней абстрактности, а другие – от узко ведомственной направленности, но и многократно увеличит их совокупную результативность. Причина тому – известный эффект эмерджентности, свойственный цельной системе, но отсутствующий у нынешних отдельных и разрозненных документов.

Во-вторых, синтез нормативно-правовой и нормативно-политической подсистем в единую политико-правовую систему заметно повысит (вследствие синергетичности) её вклад в обеспечение НБР, без утраты специализации. Это характеризуется следующими параметрами:

• жизнестойкость этногеоэтосистемы в целом есть предмет ведения Концепции НБР и Закона о национальной безопасности России, а также общенациональной Доктрины или Стратегии НБР;

• процедура обеспечения жизнеспособности основных компонентов этой системы и парирования каждого класса объективно существующих опасностей регламентируется уже частными доктринами, кодексами и основами законодательства;

• поддержание же жизнестойкости критически важных элементов этногеоэтосистемы и парирование наиболее серьёзных для них угроз обеспечивается целевыми программами и обычными законами прямого действия.

В-третьих, только что отмеченная гармония между частями этногеоэтосистемы и обеспечивающими их жизнестойкость политико-правовыми актами будет способствовать большей координации усилий исполнительной и законодательной власти по обеспечению НБР.

Таким образом, заявленные в названии данной статьи концептуально-критериальные аспекты НБР включают: 1) концепцию и наиболее общую классификацию объективно существующих опасностей; 2) объект, предмет и базовые принципы деятельности по их парированию в нынешних условиях; 3) перечень основных методов системного исследования и совершенствования безопасности, а также показатели и критерии её оценки.

Петр Белов, д-р техн. наук, академик Академии Геополитических проблем