Новый оборонный заказ. Стратегии
Новый оборонный заказ. Стратегии
РУС |  ENG
Новый оборонный заказ. Стратегии

Взгляд с другой стороны

Военный аналитик, выступающий под псевдонимом Макс Мэдсен, начал публиковать свои статьи в специализированных журналах с 2004 года, но только в последнее время они стали широко обсуждаться в профессиональном сообществе военных экспертов США и их союзников.

При этом о самом авторе известно немного. Согласно кратким справкам, сопровождающим его первые опубликованные работы, Макс Мэдсен – этнический поляк, родившийся в Балтиморе (США) в 1968 году. В 1984 году он переехал в Австралию и впоследствии получил степень магистра в Университете Аделаиды. В 1993 году Мэдсен вернулся в Америку, где вступил в вооружённые силы США и по окончании офицерских курсов по­лучил звание лейтенанта. Согласно его собственной версии, служил в пехоте.

Подробности военной биографии Мэдсена неизвестны публике. В 2007 году Роберт Дж. Банкер в статье «The Strange Unknown Soldier», опубликованной в «Marine Corps Gazette», выразил аргументированное сомнение в существовании «Макса Мэдсена», предположив, что он «является коллективным псевдонимом группы военных аналитиков при комитете начальников штабов». Банкеру возразил полковник в отставке Дэвид Хэкуорт, неоднократно заочно полемизировавший с Мэдсеном на страницах своего известного информационного бюллетеня «Солдаты за правду». Проанализировав тексты Мэдсена, Хэкуорт заявил, что их автор действительно служил (или служит) в ВС США и «с высокой степенью вероятности принимал участие в боевых действиях». В 2009 году редакция журнала «Newsweek» направила запрос в министерство обороны на предмет подтверждения или опровержения существования Мэдсена. Министерство ответило, что такой человек действительно существует, является старшим офицером армии США, при этом руководство вооружённых сил не имеет никаких возражений против его публицистической деятельности. Пентагон подтвердил, что в период с 1993 по 2009 год «Мэдсен» принимал участие во всех военных операциях американской армии. Содержание его служебных обязанностей при этом озвучено не было.

Большинство опубликованных работ Мэдсена посвящены вопросам индивидуальной подготовки военнослужащих, проб­лемам привлечения добровольцев на службу в вооружённые силы (это позволило ряду экспертов предположить, что в начале 2000-х Мэдсен служил вербовщиком армии США), а также специфике борьбы с партизанами и диверсантами.

Популярность (и шквал критики) Мэдсену (будем называть его так) принесла его статья «Солдаты зла» («Soldiers of Evil»), в которой он рассматривал аспекты противоборства со специальными подразделениями армий – потенциальных противников США.

Разумеется, пишет Мэдсен в преамбуле своей работы, речь в данном случае не идёт о какой-либо мистике. Однако термин «солдат зла», по его мнению, наиболее точно отражает психологию и мораль диверсанта армии – противника США. При этом, подчёркивает Мэдсен, «солдат зла» становится таковым не в силу того, что сражается против Америки. Более того, вовсе не внешний враг является его главным противником, по крайней мере с психологической точки зрения.

Проблема американских сил специальных операций, по мнению Мэдсена, заключается в том, что они рассматривают своего врага как такого же «правильного солдата», подчиняющегося дисциплине, имеющего абстрактные ценности и некие нравственные ограничения, через которые он не будет переступать. Происходит это потому, что в армии США огромное значение придаётся внутренней дисциплине и моральному состоянию солдата, которого предстоит обучить навыкам разведывательной и диверсионной деятельности. По-другому, замечает Мэдсен, не может быть. «Мы даём в руки нашему бойцу исключительные навыки и умения, воспитываем его тело и дух таким образом, что в „обычной жизни“ он получает перед „обычными людьми“ значительные преимущества, и очень важно, чтобы он пользовался ими правильно или не пользовался ими вообще». Криминальная статистика говорит в пользу этого утверждения: среди лиц, осуждённых за разнообразные насильственные преступления, чрезвычайно низок процент бывших военно­служащих сил специальных операций. Парадоксально, но факт: в «мирное» время люди, способные убить своих оппонентов одним-двумя ударами, очень редко пользуются этим умением даже в случаях явной опасности для собственной жизни. Поэтому добровольцы во­оружённых сил, склонные к насилию, обуреваемые комплексами превосходства, жестокие или алчные, отсеиваются военными психологами ещё на этапе предварительного отбора. В итоге в рядах войск, составляющих силы специальных операций, оказываются те, для кого лозунг «De oppresso liber» или «Duty, Honour, Freedom» не пустые слова, но руководство к действию.

Те, кто не готов разделять «абстрактные ценности» свободы и уважения к человеческой личности, рано или поздно будут выдворены «из системы» специальных сил. Ветеран этих частей знает о своём физическом превосходстве над «обычными людьми», отдаёт себе отчёт в том, что его боевое мастерство и опыт делают его малоуязвимым в конфликтах с ними, но считает это результатом своего обучения в рядах армии, а не свойствами собственной исключительной личности. Такой образ мышления позволяет ему сохранять самодисциплину и уважение к законам своей страны.

Совсем не таков его противник, говорит Мэдсен. Обучение диверсантов и будущих партизан занимает во враждебных армиях значительно меньшее время, потому что в эти части изначально подбираются люди, хорошо подготовленные физически, уверенные в своей исключительности и испытывающие удовольствие от насилия в отношении себе подобных. Проще говоря, констатирует Мэдсен, это прирожденные убийцы и насильники, которых власти и командование враждебных стран научились виртуозно использовать в своих интересах. В условиях США эти люди сидели бы в тюрьме, в армиях противника они делают карьеру и овладевают новыми навыками убийства. В таком подходе есть свои минусы и плюсы. К плюсам, в частности, относится то, что, с точки зрения вражеского коман­дования, такому солдату не нужны никакие обоснования нравственности его действий: он убивает с удовольствием, а моральные оправдания придумывает для себя сам. Никакого «посттравматического синдрома», столь популярного в последнее время, иронизирует Мэдсен, для них просто не существует, разве что в том смысле, что «конец войны» раздражает их, лишая возможности заниматься «любимым делом».

Никакие соображения о возможных жертвах среди мирного населения не остановят такого воина. Напротив, он с удовольствием направит свою агрессию против беззащитных людей, потому что будет уверен в собственной безнаказанности и безопасности.

Преимущество «солдата зла» состоит в том, что его противник, связанный требованиями устава и моральными ограничениями, просто не способен вообразить, на что может быть готов враждебный воин. Врожденная хитрость и инстинктивное умение быстро оценивать ситуацию делают «солдата зла» опасным врагом.

Обращает Мэдсен внимание и на особенности поведения такого солдата. Собственных бойцов, замечает он, мы постоянно учим действовать в группе, в команде, участники которой являются, с психологической точки зрения, равноправными партнёрами, а различие выполняемых ими обязанностей зависит как от навыков и знаний, так и от практической необходимости. Совсем не такие отношения существуют в группе, объединяющей «солдат зла». Эти воины могут эффективно взаимодействовать только в рамках иерархии «старший-младший», «командир-подчиненный», причём необходимость «обменяться» своими обязанностями приводит в такой группе к стрессу и конфликту. Иерархия эта неформальная­, определяется множеством правил, непонятных посторонним, однако очевидна для всех «солдат зла». Более всего, утверждает Мэдсен, это похоже на отношения в группе первобытных охотников, сознание которых опутано множеством табу и ритуалов, чуждых восприятию цивилизованного человека. «Солдат зла» постоянно одержим отстаи­ванием своего места в иерархии, что и мотивирует его на эффективные, с точки зрения группы, действия. Следствием­ являются­ слабое горизонтальное взаимодействие между группами таких воинов и необходимость постоянного контроля за этими группами со стороны командо­вания.

Отвечая на вопрос о том, каким образом командованию удаётся удерживать таких воинов в повиновении в «мирное» время, Мэдсен даёт достаточно оригинальный ответ. По его убеждению, главным потенциальным противником таких воинов by definition являются вовсе не солдаты вражеской армии, а собственное население, потенциально нелояльное к политическому руководству страны, привлекающему на службу «солдат зла». Рассуждения Мэдсена на эту тему занимают довольно много места, но одно сделанное им наблюдение заслуживает внимания читателей «Нового оборонного заказа».

Еще в ходе Второй мировой войны стало ясно, пишет Мэдсен, что воздушно-десантные войска не оправдали больших надежд, возлагавшихся на них командованием. Крупномасштабные операции, осуществленные большими массами специализированных воздушно-десантных войск, заканчивались провалом, как только «десантники» сталкивались со стойкой и дисциплинированной «пехотой». Причина здесь была исключительно в том, что десантникам нечего было противопоставить тяжёлому вооружению «обычных» пехотных дивизий. В качестве успешной воздушно-штурмовой операции называют обычно захват Крита, однако забывают упомянуть, что эта победа, не оказавшая стратегического влияния на дальнейшую борьбу за Средиземноморье, оказалась пирровой. Немецкие парашютные части были обескровлены и никогда более не осуществляли подобных высадок. Во время знаменитой операции Market Garden самоубийственное мужество анг­лийских, канадских и польских парашютистов никак не помогло им в столкновении с тяжёлыми немецкими танками и самоходной артиллерией. Что же касается вторжения в Нормандию, то его исход решила не высадка парашютистов в тылу войск Роммеля и Рундштедта, а мощный и точный огонь тяжёлых корабельных орудий, пробивший дорогу морскому десанту, бомбовые­ удары по железнодорожным узлам, заблокировавшие переброску немецких танковых резервов, и способность тыловых служб за считанные часы наладить снабжение высадившейся группировки.

Поэтому, продолжает Мэдсен, после войны практически все крупные военные державы отказались от формирования самостоятельных воздушно-десантных войск.

Наша знаменитая 101-я дивизия, продолжает он, носит название «воздушно-штурмовой», однако на самом деле это обычная пехотная дивизия, имеющая, однако, в своём распоряжении специальные средства для десантирования тяжёлой техники, а личный состав этой дивизии укомплектован хорошо обученными солдатами, владеющими дополнительными навыками десантника.

Единственным исключением оказался Советский Союз, сформировавший несколько «воздушно-десантных дивизий», объединённых в рамках специального командования Воздушно-десантных войск, во главе которых традиционно стоял «четырёхзвёздный генерал» (Мэдсен, очевидно, имеет в виду звание «генерал армии». – Прим. перев.), равный по званию, например, командующему Военно-воздушными силами. Однако, подчёркивает Мэдсен, Советы так никогда и не использовали этот «боевой инструмент» – ни во время вторжения в Венгрию, ни во время оккупации Чехословакии. Даже во время десятилетней кампании в Афганистане в составе 40-й армии активно действовали отдельные полки и батальоны десантников, в частности знаменитый 345-й полк, но вопрос о массированных десантах не ставился и тогда. Зачем же в этом случае Советскому Союзу был нужен столь сложный, дорогой и хрупкий механизм, как Воздушно-десантные войска? Во всяком случае, не для решения задач защиты своей территории и охраны народных интересов­ (англ. national interest переводится именно как народный, а не национальный интерес. – Прим. перев.). При этом пропаганда всячески подчёркивала «элитный» характер этих войск.

Однако, едко замечает Мэдсен, во время празднования особого Дня десантника, входящего в России в число популярных армейских праздников наряду с Днём Советской Армии (имеется в виду День защитника Отечества. – Прим. перев.) или Днём Военно-морского флота, власти и полиция русских городов призывают граждан держаться в отдалении от сборищ празднующих десантников во имя собственной безопасности, а то и вовсе не выходить на улицу. Ситуация, с точки зрения Мэдсена, абсурдная, поскольку оказывается, что угрозу мирным жителям представляют бывшие солдаты, получившие специальную подготовку именно для потенциальной защиты этих жителей.

С выводами и аргументами Мэдсена можно спорить, однако его «взгляд со стороны» заслуживает внимания. Мы предполагаем и в дальнейшем знакомить читателей «Нового оборонного заказа» с его работами.

Андрей Стрелин