Дмитрий Корнев
В последние годы в военном деле происходят революционные изменения. Если еще пять лет назад мы только говорили о том, что дроны и беспилотная техника займут свое место в боевых операциях в будущем, то сейчас это уже свершившийся факт. Стремительно меняются и самые консервативные сухопутные войска. «Вторжение» в боевые порядки пехоты FPV-дронов и их эволюция, а также лавинообразное развитие такого класса вооружений, как барражирующие боеприпасы или дроны-камикадзе, заставили переосмыслить роли дронов в современной войне.
Аналитики и стратеги пересматривают отношение к применению дронов и самим технологиям. Беспилотные аппараты – летающие, плавающие, ныряющие, перемещающиеся по земле, активно интегрируются в современные вооруженные силы, заменяя или дополняя традиционные системы вооружений и военную технику. Какие области уже затронули изменения?
Разведка и наблюдение
Здесь изменения произошли в течение последних 10–15 лет, и если какие-то национальные вооруженные силы еще не используют дроны в этой области, это говорит о невысоком уровне их технологического развития.
Примеров тут много: американский дальний разведывательный дрон MQ-9 Reaper стал своеобразным стандартом в области стратегической и оперативной разведки и выполнении разведывательно-ударных миссий. Фактически он заменил разведывательные самолеты в контртеррористических операциях. Точно так же над полем боя российские беспилотники «Орлан» обеспечивают корректировку огня и получение оперативной разведывательной информации в ходе боевых действий в специальной военной операции. В вооруженных силах России реализован и успешно работает разведывательно-ударный комплекс, совмещающий дроны видовой разведки и оперативно-тактический ракетный комплекс 9К720 «Искандер-М». Турецкие беспилотники Bayraktar TB2 также стали своеобразным стандартом в сегменте разведывательно-ударных дронов оперативной дальности действия (до 300 км). Более 600 «Байрактаров» поставлены более чем в 20 стран, они применялись в Ливии и Нагорном Карабахе для обнаружения и уничтожения целей.
Основные бонусы применения дронов в области разведки и наблюдения – это значительное снижение стоимости боевой работы. Дроны значительно дешевле самолетов-разведчиков, а главное – исключают риск потери пилотов и могут висеть над зоной обзора десятки часов.
Ударные операции
Дроны стали альтернативой штурмовой авиации и артиллерии. «Ланцет» обеспечил сухопутным войскам возможность контрбатарейной борьбы с относительно современными гаубицами НАТО, которые поступили на вооружение ВСУ. В условиях, когда обычные 152-мм гаубицы типа «Мста-С» не могут противостоять более дальнобойным артиллерийским системам, «Ланцеты» решили вопрос ударов по артиллерийским и ракетным позициям с высокоточным их поражением. Еще одним примером можно назвать дроны типа «Герань», которые кардинально изменили ударные операции по тыловым объектам: в каких-то ситуациях они перегружают боевой работой системы ПВО, способствуя прорыву более традиционных и живучих крылатых ракет, а также вскрывая позиции ПВО противника. В иных ситуациях они самостоятельно наносят удары по слабо защищенным объектам. «Герани» дают возможность осуществлять массированные ударные операции, задействующие десятки и сотни единиц дронов в сутки. Это согласованные по времени и направлениям сложные скоординированные коллективные удары, которым с огромным трудом может противостоять современная ПВО.
Основной выигрыш здесь – крайне низкая стоимость, которая и делает возможным столь активное их применение.
Поле боя
Основная роль на поле боя отведена FPV-дронам (англ. FPV, First Person View – «вид от первого лица»: принцип управления дронами через очки виртуальной реальности или с экрана монитора). Фактически FPV-дроны взяли на себя поражение любых целей на поле боя без непосредственного контакта – это могут быть танки, блиндажи, бронемашины, огневые точки, здания, группы и отдельные пехотинцы противника. Поражение возможно на дальности от нескольких сотен метров до 10–12 километров. Речь идет о том, что при проведении оборонительных операций группа операторов дронов способна создать эшелонированную по глубине оборону, в которой может быть задействовано минимальное количество традиционной пехоты. Главное – обеспечить операторов дронов разведывательной информацией и боекомплектом. Когда та или иная воюющая сторона может располагать сотнями тысяч и миллионами FPV-дронов, характер боевых действий значительно меняется: любые традиционные атаки сухопутных сил просто не достигают переднего края обороны противника. И взлом, и уничтожение такой обороны требует подобных подходов – либо применения количественно и технологически превосходящих систем поражения.
Здесь же стоит упомянуть бомбардировочную малую авиацию, которая может применяться на переднем крае соприкосновения наземных боевых действий. Тяжелые коптеры стали совершенно новым фактором современных боевых действий. Их взаимодействие с FPV-дронами в связке с дронами наблюдения и разведки как раз и обеспечивает реализацию концепцию эшелонированной дрон-обороны.
Логистика и снабжение
Здесь изменения не столь революционны, но есть большой потенциал. Дрон вертолетного типа БАС-200 холдинга «Вертолеты России» может перевозить до 200 кг груза на расстояние до 100 км. Дроны со сбросом полезной нагрузки широко используются для доставки медикаментов, воды и боеприпасов уже сегодня. Наземные дроны обеспечивают эвакуацию раненых с поля боя и доставку боеприпасов на передний край обороны. Развитие дронов разных классов в гражданской логистике в итоге, конечно, скажется и на военном деле.
Противовоздушная оборона (ПВО)
Здесь дроны уже широко используются как для взлома и противодействия ПВО, так и для непосредственного поражения летающих объектов. Идущие в разных странах работы по созданию авиационных дронов-ведомых приведут к тому, что перехват воздушных целей вместо традиционных истребителей станут вести подобные дроны, а истребителям будет отведена роль «ведущего-дроновода». Отметим, что и традиционные системы ПВО также переживают своего рода «программную эволюцию»: новые технологические возможности, такие как искусственный интеллект, значительно меняют программную компьютерную «начинку» любых современных систем ПВО, повышая их эффективность, точность и избирательность.
Морские операции
Массированные атаки крайне недорогих морских дронов-брандеров позволяют соперничать с действиями кораблей ВМС. Брандеры способны наносить удары по морским и береговым целям, могут быть оснащены ПВО и становиться носителями ударных дронов. И это всё – без непосредственного участия человека и по совершенно иной стоимости, нежели традиционные морские системы вооружений. Думается, что нас ожидает еще и всплеск развития противолодочных дронов – аппаратов, которые будут вести охоту за подводными лодками в районах боевых действий и, в перспективе, на стратегическом удалении от берегов.
Воздух
Над дронами-ведомыми работают все основные авиационные державы – США, Китай, Россия, и не только. На такие БПЛА стремятся возложить все: от вспомогательных миссий типа дозаправки в воздухе до прорыва ПВО, ударных операций и завоевания превосходства в воздухе. Не сразу, но постепенно, по мере накопления опыта и проработки тактики применения, программно-аппаратные комплексы, т.е. дроны с соответствующим программным обеспечением, будут дополнять боевую авиацию. А в перспективе смогут и заменить ее.
Прототипы дронов-ведомых для истребительной авиации YFQ-42A (вверху) и YFQ-44A
Ближайшее будущее
Возможно ли такое, что в перспективе в некоторых видах вооружений и военной техники произойдет полная замена пилотируемой и управляемой человеком военной техники дронами? Конечно, нужно сделать оговорку, что и сейчас подавляющим большинством дронов также управляет человек – оператор или пилот. Полностью автономные дроны пока редкость, но об этом позже. Сейчас речь о замене традиционных видов военной техники современными дистанционно управляемыми аппаратами. Возможна ли такая замена в ближайшей перспективе? И в каких областях?
Пилотируемая авиация, безусловно, становится и будет становиться все более и более беспилотной. Уже сейчас в требования к истребителю 6-го поколения включена возможность беспилотного управления. Также следует упомянуть стремительно развивающееся направление дронов-ведомых. Использование их на всех опасных участках и направлениях происходит уже сейчас и будет происходить все чаще. Так, 1 мая 2025 года ВВС США объявили о начале программы испытаний Collaborative Combat Aircraft (CCA) в рамках инициативы Next Generation Air Dominance (NGAD) с апробацией прототипов дронов-ведомых для истребительной авиации YFQ-42A компании General Atomics и YFQ-44A компании Anduril Industries. В эту же сторону двигается и Россия с тяжелым дроном С-70 «Охотник», и, конечно, Китай. Так что в этой области завтра уже наступило.
Можно констатировать, что полная замена пилотируемой авиации пока возможна только в сегменте разведки и наблюдения. Для некоторых стран это уже стало реальностью. В остальных видах в обозримой перспективе такая замена пока маловероятна. Дроны будут дополнять и помогать, но не смогут заменить фронтовую, стратегическую, противовоздушную, транспортную пилотируемую авиацию. Не в ближайшие годы.
С развитием технологий морские и, в частности, подводные дроны, возможно, заменят затратные в эксплуатации традиционные корабли и подводные лодки. Не всегда и не во всех ситуациях, но даже сегодня беспилотные средства способны выполнять патрульные и наблюдательные функции. В среднесрочной перспективе дроны могут начать выполнять многие функции средств подводного флота. В ударных операциях против других кораблей и прибрежных объектов они используются уже сегодня.
Уже сейчас дроны заменили собой и заметно дополнили боевые возможности ракетных комплексов, которые применяет пехота: ПТУР, реактивных гранатометов и т.п. Дальнейшее развитие программных систем даст нам новую реальность в виде применения массовых роев аппаратов. Такие эксперименты на китайских военных полигонах уже вовсю идут. С большой вероятностью, подобная тактика работы дронов станет «откровением» для традиционных систем ПВО и обороны вообще. Непосредственно над полем боя дроны уже завоевали себе место под солнцем, а впереди еще рои, искусственный интеллект, самонаведение, размещение дронов на бронетехнике, и не только.
Автономные боевые машины-дроны пока не так эффективны, как пилотируемые танки и бронетранспортеры. Машины-камикадзе, эвакуация раненых, подвоз боеприпасов, разминирование, разведка и наблюдение – вот, пожалуй, основные области, в которых наземные дроны работают и где их доля будет расти. Но в целом в бронетанковых и в инженерных войсках дроны останутся явно на вторых ролях. Перехватить инициативу у обычных танков у них пока не получится.
В противоракетной обороне любую противоракету можно считать дроном, который выполняет поиск и селекцию целей с последующим наведением и уничтожением. Чаще всего не автономно, а во взаимодействии с автоматизированными или полностью автоматическими наземными системами обнаружения и сопровождения объектов-целей. Это как раз тот необычный случай, когда сами дроны управляют дронами: собственно системы ПРО при массированном налете не могут ждать решения человека и выполняют боевую работу полностью автоматически. При этом боевым средством системы ПРО являются противоракеты, которые постепенно будут становиться все более самостоятельными для наведения на цели на финальном этапе полета. Существует очень много примеров: от российской системы ПРО А-135 до израильской Iron Dome. И автоматизация будет только усугубляться.
Искусственный интеллект и дроны
И вот мы подошли к использованию в современных боевых дронах искусственного интеллекта (ИИ). Для начала было бы неплохо разобраться, что сегодня вкладывается в понятие «искусственный интеллект», и синхронизировать, таким образом, наши с вами ожидания от науки и техники.
Собственно, одна из распространенных формулировок гласит, что искусственный интеллект – это набор технологий программного обеспечения, который позволяет системе самообучаться и адаптироваться к изменениям на основании новых данных, опыта и обратной связи. И все это без участия человека. Действительность же как всегда более прозаична. В среде профессионалов от IТ часто можно встретить точку зрения, что ИИ – это просто набор более современных технологий программирования и анализа информации, позволяющий программе принимать псевдосамостоятельные решения, которые на самом деле запрограммированы, но более сложными системами алгоритмов и зависимостей.
В переводе на обывательский язык можно сказать, что ИИ способен учиться на примерах, которые для него готовит разработчик. Ему дают наборы данных, размечают их (например: «это танк, это БМП, это самолет») и обучают. Далее он начинает пробовать самостоятельно делать выводы и уточнять данные, распознавая закономерности («танк обычно зеленый», «у самолета высокая скорость»). И постепенно, по мере обучения, программа может начать делать выводы, исходя из информации, на анализ которой обучена (к примеру, «если самолетов Б-52 сразу больше 10 в воздухе, и нет объявления о проведении учений или парада, то…»). Примеры шуточные, но логика ИИ такая.
Мы вовсю сталкиваемся обыденной жизни с проявлениями ИИ-технологий. Это рекомендации видеосервисов типа Netflix или YouTube, а также (очень условно) «умные» колонки и голосовые помощники. Многие уже успели поработать с языковыми моделями ChatGPT или DeepSeek – они уже заметно «умнее» массовых голосовых решений, но также неидеальны. Эти технологии пока развиваются, и в некоторых областях их достижения впечатляют за счет высокого быстродействия и наработанного обучения программных систем.
Самая распространенная область использования ИИ – это видеоаналитика. Она используется при разведке и обнаружении целей. Обученная машина может моментально обнаружить и идентифицировать в видеопотоке те или иные объекты. Сегодня ИИ в этом ремесле выдает выдающиеся результаты: точность идентификации может приближаться к 100%. Конечно, если картинка плохая и за шумами ничего не видно совсем, то и ИИ тут не поможет. Также ИИ способен определять класс и тип, например, летящего объекта по его траектории и параметрам, опираясь на библиотеку знаний и анализ, сопоставлять и записывать информацию.
Не менее важная область – автономное управление дроном. Подавляющим большинством современных дронов управляет человек-оператор. Совершенно автономные дроны только начинают появляться, но уже есть образцы техники, которые полностью автономны и используют ИИ, например, беспилотные автомобили. Система управления с использованием ИИ может выстроить оптимальную траекторию движения и моментально реагировать на препятствие.
ИИ технически может и атаковать обнаруженный объект, если ему дадут такое право. Например, израильские дроны Harpy самостоятельно находят радары и поражают их. В СВО используются дроны-камикадзе «Ланцет» с донаведением на цель в условиях помех: бортовой компьютер видит цель и может управлять ее поражением без связи с оператором, полностью автономно. Это значительно повышает точность поражения целей и снимает зависимость дронов от радиоэлектронных помех.
В ПРО и ПВО ИИ показывает и будет показывать наибольшую эффективность. Автоматическое определение целей, селекция и выделение реальных целей на фоне ложных, наведение на них средств поражения – все эти задачи последние 30–40 лет решаются алгоритмами, а следовательно, ИИ применяется и будет применяться. На более высоком уровне анализаторы программных атак с применением ИИ могут обнаруживать вредоносную активность и попытки взлома и выстраивать защиту коммуникационных цифровых сетей своей стороны. Точно так же ИИ используется для выстраивания противодействия постановке радиоэлектронных помех. ИИ значительно ускоряет определение изменений обстановки и реакцию на них. Конечно, в соответствии с заложенной ранее программой, но «как будто самостоятельно». Тут и находится основная проблема – доверять ли решение военных задач искусственному интеллекту.
Итак, сможет ли ИИ найти применение в военном деле? Конечно. Изменит ли использование ИИ суть военных операций? Не сразу, но такие изменения будут происходить. Мы видели в последние два-три года, как трансформировался ход военных действий после появления массовых дронов. Революцию мы увидим после применения роев дронов-камикадзе или выработки наиболее правильных и просчитанных решений «виртуальными генералами» – специальными программами, которые обучены вести боевые действия. Пока это будущее, но в этом направлении усиленно работают и за океаном, и в Китае.
К чему приведет обладание такими технологиями? К сохранению жизни солдат. Возможно, системы с применением ИИ окажутся более эффективными во многих областях военного дела. Они точно быстрее человека в анализе разнородной информации и в любых расчетах. Но искусственный интеллект может ошибаться, и 100%-я идентификация – это все же идеал, к которому надо стремиться. В реальности же отличной считается точность в 95–98%.
И есть главная дилемма: готов ли человек доверить дрону принятие решения об убийстве себе подобных?
Ограничения применения ИИ
Роботы-убийцы с искусственным интеллектом технически могли бы быть реальностью уже сегодня, но в большинстве ситуаций в современных боевых системах принятие решения на открытие огня или поражение цели остается за человеком. Когда работает система ПРО, то, проанализировав угрозу и ситуацию в целом, именно человек нажимает кнопку запуска боевых алгоритмов, после чего уже не вмешивается в работу системы. Дальше она, как настоящий боевой робот, отстреливает одну цель за другой, пока либо не кончатся ракеты, либо не будет дана команда «отбой».
Такая же ситуация с любыми современными автономными дронами: «добро» на поражение автоматически распознанной цели должен дать оператор. Есть и технические ограничения: например, многие программные системы и системы наблюдения могут давать некорректную картину обстановки в условиях РЭБ (радиоэлектронной борьбы) и глушения спутниковой навигации GPS. Здесь как раз ИИ нам в помощь, чтобы снять зависимость от связи и GPS. Правда, не факт, что все системы окажутся готовы к полностью автономной работе.
Ошибки ИИ – также ограничение. В каких-то ситуациях этим можно пренебречь, но иногда погрешность в 2–3% критична. Можно попытаться обезопаситься от таких ошибок различными процедурами проверок, но это сводит на нет бонус скорости принятия решений и, опять же, повышает стоимость.
Кстати, именно цена решений может оказаться ощутимым ограничением. Наиболее передовые дроны с ИИ обходятся в миллионы долларов. Лучшие летающие разведчики типа американского MQ-9 Reaper стоят более 30 млн долларов. Установка на тактические дроны-камикадзе собственной логики с микрокомпьютерами позволяет защитить дроны от РЭБ, но при этом увеличивает их стоимость.
К ценовым ограничениям следует добавить и производственные: у разных стран разные уровни доступности технологий. Например, после 2022 года Россия столкнулась с ограничениями на поставку западных технологий, в том числе, тех, которые могли бы способствовать применению ИИ на дронах и в системах вооружений. Предпринимаются усилия по созданию собственных чипов, но в любом случае это затраты времени и ресурсов.
И наконец, существуют юридические и этические ограничения боевого применения техники с искусственным интеллектом – старинные опасения касательно «восстания машин» и «роботов-убийц». Они пока не сформулированы в виде каких-то общепризнанных норм, но международное сообщество обсуждает правила подобного рода. Есть точка зрения о том, что автономные системы оружия неприемлемы, поскольку невозможно разработать надлежащую систему правовой ответственности, и роботы не должны обладать правом принимать решения, касающиеся жизни и смерти человека. И кто будет нести ответственность за действия машин? Пока считается, что человек должен оставаться в контуре управления «умных» роботов-убийц. Такой подход решает и вопрос ответственности.
Будет ли заключено какое-то международное соглашение относительно ограничений по использованию ИИ в системах вооружений? Вполне вероятно, что да. Но надо понимать, что ни одни вооруженные силы, обладающие подобными технологическими возможностями, никто не заставит прекратить работы в этом направлении. Слишком велик соблазн и слишком высок выигрыш в случае успеха. Кто же откажется от обладания чудо-оружием?
Есть ли риск того, что ИИ выйдет из подчинения человеку? Пока ИИ не имеет отношения к принятию стратегических решений, такой риск не просматривается. Но здесь также остается соблазн для военно-политических руководителей: им было бы очень интересно получить «безошибочного» ИИ-генерала или маршала, который будет инициировать принятие решений или содействовать им. Вероятно, в таком случае риск становится реальностью. В остальном же нужно не забывать, что именно человек использует технологии, а искусственный это интеллект или камень на палке – не так уж важно. Направляет его человек, от него и надо бы защититься.
©«Новый оборонный заказ. Стратегии»
№ 3 (92), 2025 г., Санкт-Петербург
