Невозможно представить современный вооруженный конфликт без широкого использования его участниками индивидуальных средств связи. События 2014 года на Востоке Украины не стали исключением.
Трофеи не берем
Кроме мобильных телефонов на первых порах отряды ополченцев обеспечивались и экипировались по принципу, получившему название «военторг»: из захваченных трофеев и запасов, хранившихся на складах и базах СБУ, в отделах милиции, воинских частях. В качестве трофеев, как правило, доставались устаревшие образцы УКВ и КВ – радиостанций советского периода.
До начала активной фазы боевых действий (май 2014 года) такой вариант обеспечения вполне устраивал руководителей и бойцов ополчения Новороссии.
С началом эскалации конфликта нехватка портативных средств связи стала ощущаться все острее. А требования возросли. При оценке на первое место вышли известные критерии, применяемые к системам связи: УНОС, где У – устойчивость, Н – непрерывность, О – оперативность, С – скрытность.
Объяснялось это не только возросшей активностью противника, но и применением им средств РЭБ: в частности пеленгации и радиоперехвата.
Выходить на боевые задания и операции с мобильными телефонами в карманах вместо войсковых радиостанций – стало дурной, хотя так до конца и не изжитой привычкой. Как рассказывали участники тех событий, максимум через 20 минут после начала разговора по мобильнику с украинской стороны начинался довольно точный обстрел места нахождения абонента.
Не рация, а маяк
По мере разрастания конфликта изменился способ комплектования добровольческих отрядов. Так, у некоторых из них появились спонсоры – финансово обеспеченные лица, по собственной инициативе бравшие на себя проблему экипировки и снаряжения. Отсюда возникли новые проблемы.
Например, проблема «разнобоя» – использования даже в одном подразделении разнотипных средств связи.
Помощник начальника штаба по разведке одного из добровольческих батальонов Борис (позывной «Шторм») рассказывает:
– Наш спонсор раскошелился на 16 раций «Кенвуд» – как раз по числу бойцов моей группы. Ошибкой было то, что делая нам такой презент, этот человек не учел ряд специфических особенностей разведподразделения. Во-первых, рации оказались разных моделей: 12 штук гражданских «новинок» – 2013 года выпуска Kenwood TK-UVF8 MAX и 4 штуки – более «старых», Kenwood TН-22.
Во-вторых, покупая радиостанции, спонсор не позаботился о гарнитуре и запасных батареях. В итоге, из 16 штук реально работали только 8 – остальные, меняя друг друга, «стояли не зарядке».
Но и оставшиеся мы брали в рейды неохотно – представляешь, как вдруг при включении она у тебя в кармане загорается ярким «фонарем» в самое неподходящее время! И это не единственный демаскирующий ее признак. Приходилось заклеивать или закрашивать не только предательски светящийся дисплей, но и ярко горящую лампочку уровня зарядки батареи. Нередки бывали случаи и сбоя каналов связи на моделях с сенсорным управлением при случайном касании…
Старая рация эфир не портит
Также в подразделениях ополченцев остро стояла проблема отсутствия специалистов связи и инструкторов. Некоторые бойцы так и не смогли освоить все функции радиостанций, оставаясь лишь их примитивными пользователями.
И кроме прочего, неприятным сюрпризом оказывалось то, что многие «гражданские» модели не соответствовали своим ТТХ.
Вернемся к рассказу Бориса («Шторм»). Летом 2014 года во время 270-километрового марша колонны бронетехники, где он был замыкающим, произошло ДТП с участием боевой машины пехоты.
Расстояние до головного походного дозора, где находился тогда старший колонны, не превышало десяти километров, однако он не мог «достать» его своим «Кенвудом». Хотя в характеристиках прибора было заявлено поддержание надежной связи на открытой местности до 30 км.
Положение спасла видавшая виды Motorola GP-300, полученная Борисом уже по прибытии на Донбасс, которую, к тому же, он не раз ронял с брони на землю. Эта рация была у него резервной, взятой на всякий «пожарный». С ее-то помощью и удалось связаться с командиром.
Благодаря этой же «Мотороле» с «устаревшим» – ручным тумблером переключения и поиска каналов, колонне вовремя удалось уйти от налета украинской артиллерии, накрывшей квадрат, откуда всего двадцать минут назад ушел батальон. Это было под Алчевском 17 июля 2014 года.
– Связь – была нашей большой проблемой, – резюмирует свои воспоминания «Шторм», закончивший свой «отпуск» «за ленточкой» в должности начальника штаба ополченческого батальона.
Поневоле вспомнишь крылатое выражение, украшающее служебные помещения армейских подразделений связи: «Связь – как воздух. Когда она есть – ее не замечают, когда пропадает – задыхаются».
Сегодня в эфире
Прокомментировать рассказ добровольца я предложил двум офицерам-связистам: выпускнику Санкт-Петербургского высшего военного инженерного училища связи 1995 года, начальнику узла связи майору Эдуарду Куприянову и выпускнику Кемеровского Высшего Военного Командного училища связи 2009 года, командиру роты связи капитану Максиму Бражину.
По их словам, от моделей Kenwood в российских подразделениях отказались уже более 10 лет. И причины не только в их ненадежности и низких ТТХ. Учтен и печальный опыт недавних войн в Персидском заливе. Наши специалисты по программированию сделали вывод, что эти аппараты, производимые в США, вполне могут прослушиваться иностранными спецслужбами.
Взамен, с 2005 года, на вооружение стали поступать радиостанции отечественного производства, типа «Эрика» (Финансово-промышленная группа «Уральские заводы»). Со временем «Эрика» достигла характеристик «Моторолы», но за свою надежность, отменное качество, последняя до сих пор остается на вооружении Российской армии, ВВ МВД РФ, помогая военнослужащим выполнять поставленные задачи.
Роман Илющенко, подполковник запаса, ветеран боевых действий
