Госбюджеты и кризис: ситуация в мире
Согласно докладу МВФ от марта 2009 года о состоянии государственных финансов только в течение 2008-2009 гг. мировой экономический кризис приведет к росту госдолга развитых стран – членов «Большой двадцатки» (G20) в среднем на 14,4% ВВП, а падение доходов в них составит в среднем 6,1% ВВП. Основными причинами роста госдолга станут предпринятые меры по поддержке финансового сектора, стимулированию экономики, а также сокращение налоговой базы из-за кризиса. При этом «хотя сбалансированность бюджетов несколько улучшится в среднесрочной перспективе, бюджеты будут слабее, чем перед кризисом» (1).
Влияние кризиса на бюджеты развивающихся стран оценивается МВФ как более скромное. В 2008 году бюджеты развивающихся стран – членов G20 потеряли доходы в размере лишь 0,3% ВВП, в 2009 году ожидается 3,2%. Поскольку возможности развивающихся стран по привлечению кредитов в условиях кризиса ограничены, их госдолг по итогам 2008-2009 гг. даже сократится – в среднем на 0,1% ВВП (2). Для развивающихся стран основным источником сокращения государственных доходов стало падение цен на сырье и финансовые активы (3).
Следует отметить, что в докризисный период развитые страны уже успели накопить значительные долги. В предкризисный 2007 год госдолг развитых стран G20 составлял 78,8% их суммарного ВВП (в том числе в США 63,1%). Для развивающихся стран G20 этот показатель был равен лишь 37,7% ВВП (в том числе РФ 7,3%, КНР 20,2%, Бразилия 67,7%, Аргентина 78,8%). К 2014 году для развитых стран G20 соотношение госдолга к ВВП составит 103,5% (для США 99,5%), в то время как для развивающихся 32% (4).
Расчеты МВФ делались в первые месяцы 2009 года, и многие заложенные в них прогнозные показатели были несколько оптимистичны. Как показало последующее развитие событий, реальные показатели бюджетных дефицитов большинства стран в 2009 году оказались хуже предполагавшихся. Рост бюджетных дефицитов создает угрозу экономической стабильности развитых стран, а в ряде случаев и подрывает сложившиеся международные соглашения.
Например, Европейский пакт стабильности и роста, как и более ранние Маастрихтские соглашения, требует от стран ЕС удерживать бюджетный дефицит на уровне ниже 3% ВВП, а госдолг ниже 60%. Подобные уровни дефицита бюджета и госдолга считались безопасными не только для стабильности госфинансов, но и для сдерживания инфляции на приемлемом уровне. Между тем, например, бюджетный дефицит Франции, согласно оценкам министра бюджета Эрика Верта (Eric Woerth), будет превышать 7% ВВП как в 2009 году, так и в 2010 году (в абсолютном выражении – 115 млрд евро) (5). В марте дефицит французского бюджета 2009 года оценивался в 5,5% ВВП, 2010 года – 6,3% ВВП.
Сокращение бюджетных дефицитов и уровня госдолга для развитых стран будет «важным политическим вызовом». Опыт борьбы с этими проблемами 1970-1980-х гг. показывает всю трудность и болезненность необходимых мер (6).
Госбюджет США. Огромный дефицит средств
Наибольший интерес с точки зрения оценки военно-политических последствий кризиса представляет бюджет США. Проблема дефицита бюджета обострилась в начале 2000-х годов в связи со спадом в американской экономике, шагами администрации президента Джорджа Буша по оживлению роста за счет сокращения налогов, а в последующем и в связи с началом иракской войны. По состоянию на май 2009 года конгрессом США было выделено на войны в Афганистане и Ираке с момента их начала всего 864 млрд долл.; в проекте бюджета на 2010 финансовый год расходы на эти цели должны были составить 130 млрд долл. (7).
Исторически США сводили свой бюджет с дефицитом непрерывно с 1970 по 1997 гг. (8). В 1997-2000 гг. бюджет сводился с профицитом, достигшим в 2000 году 236 млрд долл., или 2,4% ВВП. Ведущие финансисты даже выражали обеспокоенность, что в обозримом будущем США за счет профицита погасят все выпущенные ранее казначейские облигации и этот ценный для финансовых рынков инструмент исчезнет (9).
Правление Буша ознаменовалось сначала ростом дефицита до рекордных величин из-за замедления экономики, сокращения налогов и начала войны, а затем частично успешными попытками его снижения, которые были полностью перечеркнуты нынешним кризисом. После пяти лет профицита первым дефицитным годом стал 2002-й, уже к 2004 году дефицит достиг исторического рекорда в 412 млрд долл., затем за счет жесткой экономии к 2007 году он был снижен до 162 млрд долл.
Основным методом, применявшимся администрацией президента Буша в борьбе с дефицитом, была экономия на социальной сфере, здравоохранении и образовании на фоне продолжавшегося роста расходов на оборону и международную деятельность. Введенные на раннем этапе президентства Буша налоговые послабления для богатых американцев сохранялись. Подобная политика была одним из наиболее серьезных источников критики администрации (10). Возможности дальнейшей экономии на соцобеспечении, таким образом, теперь ограниченны. Администрация Барака Обамы сегодня, напротив, стремится провести через конгресс весьма дорогостоящую программу реформы здравоохранения с целью расширить охват населения медицинскими услугами.
Для описания нынешней ситуации с бюджетом США и перспектив ее развития обратимся к работе экономистов Алана Ауэрбаха и Уильяма Гэйла, опубликованной в июне 2009 году (11). В ней приводятся прогнозы развития ситуации с бюджетом бюджетного управления конгресса США (Congressional Budget Office), бюджетно-административного управления (Office of Management & Budget) Белого дома и оценки самих авторов.
Бюджет 2009 финансового года является самым разбалансированным за 50 лет и предполагает дефицит в 1,7 трлн долл., или 12% ВВП. Даже без учета сокращения базы налогообложения в результате кризиса и принятых государством мер по оживлению экономики дефицит составил бы 5,7% ВВП. По оценке авторов работы, в 2009-2019 гг. суммарный дефицит американского бюджета составит 10,1 трлн долл., или 5,7% ВВП. При этом к 2012 году дефицит снизится до 4,8% ВВП, а в последующем снова начнет расти, достигнув к 2019 году 6,4%. Интересно, что и после 2019 года ситуация кардинально не улучшится – с 2020 года дефицит будет составлять в среднем более 1 трлн долл. в год. Прогноз самого Белого дома ненамного оптимистичнее – он предполагает суммарный дефицит в 9,1 трлн долл. за 10 лет. Справедливости ради следует отметить, что исторический рекорд долга, достигнутый в 1946 году (108,6% ВВП), США превысят, по подсчетам Ауэрбаха и Гэйла, лишь в 2025-2026 гг. (по расчетам бюджетного управления конгресса – на десятилетие позже, правда, эти расчеты делаются с серьезными политическими допущениями) (12).
Однако уровень долга, приемлемый для США после Второй мировой войны, едва ли приемлем для них сейчас. В 1945-1946 гг. США были единственной по настоящему крупной экономикой в мире – на них приходилось свыше 50% мирового ВВП. Перевод экономики на мирные рельсы, последующее быстрое развитие целого ряда новых технологий и общая динамика мировой экономики обеспечили быстрый рост американского ВВП и позволили существенно снизить уровень долга. Сейчас экономика США занимает гораздо более скромное место в мире, а перспектив ее роста темпами 1950-1960-х гг. не просматривается (13).
Ауэрбах и Гэйл констатируют, что проблема зашла настолько далеко, что простой модификацией ставок существующих налогов и корректировкой статей госрасходов ее не решить. Закрыть дыру в бюджете могло бы введение нового для США налога на добавленную стоимость со ставкой 15-20% в добавление к уже существующим налогам, считают они (14). Мнение о неизбежности существенного повышения налогов в США в будущем вообще широко распространено среди политиков и экономистов (15).
Резкое повышение налогообложения, учитывая уже существующие проблемы американской промышленности с ценовой конкурентоспособностью, а также характерные для США идеологические ориентиры на «маленькое правительство», вызовет острую политическую дискуссию в США. Сама по себе эта мера едва ли будет возможна, если правительство со своей стороны не осуществит значительных сокращений расходов везде, где это возможно.
Распространенной является точка зрения о том, что при необходимости США могут просто «напечатать» деньги, чтобы покрыть свои потребности в финансировании. В ходе текущего кризиса США уже прибегли к помощи печатного станка, и дальнейшее применение данного метода жестко ограничено связанными с ним рисками для курса доллара и отношения инвесторов к выпущенным американским казначейским облигациям. Объявленное в марте решение Федеральной резервной системы купить казначейские облигации всего лишь на 300 млрд долл. было воспринято как беспрецедентный шаг и вызвало крайне негативную реакцию инвесторов, немедленно отразилось на курсе доллара и доходности американских облигаций (16).
Военный бюджет: новые приоритеты
Очевидно, что в США рано или поздно назреет необходимость резкого снижения финансирования международной деятельности и оборонной сферы. Это единственные крупные статьи расходов, по которым с социальной и политической точек зрения реально урезать ассигнования на существенную сумму. На международную деятельность по линии Госдепартамента и Агентства международного развития США на 2010 финансовый год запрошено 53,9 млрд долл. (17). На национальную оборону, без учета 130 млрд долл. на войны в Афганистане и Ираке, президент Обама запросил на 2010 финансовый год 534 млрд долл. при общих расходах бюджета в 3,59 трлн долл. (аналогичные показатели в бюджете 2009 года – 513 млрд долл. и 1 трлн долл.) (18).
Уже сейчас военный бюджет 2010 финансового года рассматривается администрацией как важный источник экономии. На национальную оборону приходится половина из 121 пункта бюджета, по которым администрацией запланировано сокращение или прекращение финансирования (19).
Следует отметить, что тезисы об «имперском перенапряжении» ресурсов США и необходимости свертывания зарубежного присутствия высказывались и в период президентства Буша. Начальник Главного бюджетно-контрольного управления США (Government Accountability Office, аналог Счетной палаты) Дэвид Уокер (David Walker) неоднократно сравнивал США с Древним Римом, указывая, что чрезмерное присут-ствие на международной арене может привести США к краху (20). В марте 2008 года Уокер ушел со своего поста за пять лет до истечения 15-летнего срока пребывания в должности в знак несогласия с проводимой политикой в области бюджета.
В последние же годы предметом рассмотрения в США все чаще становится дилемма между наращиванием способностей вооруженных сил по борьбе с «традиционными» угрозами (со стороны крупных держав) или же повышением их контртеррористического потенциала. Тема упадка «конвенционального» военного потенциала США в области проведения классических воздушно-наземных операций как следствия концентрации всех имеющихся ресурсов на победе в Ираке анализировалась в целой серии публикаций как политиков, так и военных специалистов (21). Эпизодом борьбы за сохранение «конвенционального» потенциала США было сражение за спасение программы истребителя пятого поколения F-22 Raрtоr. Когда конгресс все же проголосовал за закрытие программы летом 2009 года, комментарии со стороны сторонников президента Обамы и министра обороны Роберта Гейтса носили настолько восторженный характер, как будто речь шла о разгроме противника (22).
Показателен комментарий Гейтса в связи с закрытием программы, посвященный новым реалиям военного строительства. Гейтс заявил, что США более не должны «разрабатывать и закупать – как мы делали это последние 60 лет – только самые технологически совершенные версии оружия, чтобы сохранять наш отрыв от другой сверхдержавы-соперника, особенно той, что распалась почти поколение назад». Более того, «мы должны сломать старую привычку накручивать новые слои издержек, [технологических] сложностей и задержек для систем, которые настолько дороги и сложны, что их может быть построено лишь малое количество, и они могут быть использованы лишь при узком спектре маловероятных сценариев» (23).
Логика Гейтса может быть описана следующим образом: сейчас в мире нет сверхдержавы, способной соперничать с США в военной сфере. Следовательно, у США есть все возможности сократить инвестиции в перспективные разработки наиболее дорогостоящих систем оружия, сосредоточившись на текущих задачах.
В ближайшие годы такой подход представляется рациональным. Однако вопрос в том, как долго США будут способны проводить подобную политику, фактически сводящуюся к использованию «запаса прочности», заложенного в предыдущий период. Например, у Китая только за последние 10 лет появились: два типа отечест-венных истребителей четвертого поколения; новое поколение атомных подводных лодок; эсминцы и фрегаты с современными ЗРК средней дальности; мобильные твердотопливные межконтинентальные баллистические ракеты; новое поколение баллистических ракет средней дальности; крылатые ракеты средней дальности; самолеты дальнего радиолокационного обнаружения и управления; как минимум экспериментальные образцы противоспутникового оружия. Развернуто производство нового типа основных танков, в стадии войсковых испытаний находится новое семейство колесных боевых машин 8х8, и, разумеется, это далеко не полный список.
Существенный прогресс в деле перевооружения наблюдается в Индии, Пакистане и Иране. Россия, несмотря на малоуспешный характер собственного военного строительства, по-прежнему способна разрабатывать и производить широкий спектр систем оружия, поставляя его противникам США. Наконец, низкая результативность санкций против Ирана и фактический ядерный статус КНДР предъявляют новые требования к возможным военным операциям против «пороговых» региональных государств.
Представляется, что долгосрочное военное лидерство США при сохранении акцента на развитие антитеррористического потенциала невозможно. Скорее всего, уже после завершения иракской и афганской кампаний США придется вновь активизировать целый ряд дорогостоящих военно-технических программ, сокращая вовлеченность своих вооруженных сил в локальные конфликты невысокой интенсивности и повышая их готовность к «большой» войне. В итоге постоянное военное присутствие США во многих регионах мира будет свернуто. Ограниченность американских финансовых ресурсов едва ли сможет быть восполнена их союзниками. Как уже отмечалось, проблема резкого роста дефицита бюджетов – общая для всех крупных развитых стран.
Возможные последствия для мирового рынка оружия
Само по себе ослабление глобального военного присутствия США создаст в ряде регионов мира вакуум силы и спровоцирует ускоренное перевооружение расположенных там развивающихся стран. В ситуации, когда финансовые возможности не позволят Америке реализовать военное превосходство, можно предположить, что она сделает ставку на технологическое превосходство, а именно перейдет к наращиванию поставок современного оружия своим союзникам. Подобный подход – обеспечение технологического превосходства союзника над вероятными противниками для снижения вероятности конфликта с участием США – традиционно применялся американцами в отношении Тайваня. Теперь можно ожидать распространения такой практики на большинство американских партнеров. Ставка на военно-техническое сотрудничество как инструмент внешней политики заставит США повышать технический уровень поставляемого оружия и одновременно чаще идти на передачу технологий.
Наибольшую активность США в этом плане можно ожидать на Ближнем Востоке (компенсация за сокращение американского присутствия и сдерживание усиливающегося Ирана), а также в Южной Азии и в Азиатско-Тихоокеанском регионе (укрепление отношений с Индией и Пакистаном, сдерживание Китая). В Восточной Азии, реагируя на быстрый рост численности китайских ракет средней дальности, можно ожидать крупных усилий по развитию противовоздушной и противоракетной обороны Японии, Южной Кореи и, возможно, Тайваня (24). Неизбежным представляется рост численности и перевооружение ВВС этих стран и усиление противолодочных возможностей их флотов. Нельзя исключать, что поиск новых союзников в деле сдерживания КНР на определенном этапе приведет к возникновению крупного американо-вьетнамского военно-технического сотрудничества.
В свою очередь, перевооружение дружественных США государств второго и третьего эшелонов будет служить катализатором для активизации программ вооружения их соседей по региону. Можно ожидать запуска сразу нескольких региональных «гонок вооружений». Например, расширение военной помощи Японии, Тайваня, Южной Кореи спровоцирует ускоренное перевооружение КНР, что в свою очередь отразится на военных программах Индии. Помощь Израилю вызовет реакцию со стороны арабских государств Ближнего Востока, помощь арабским странам Залива – реакцию со стороны Ирана и т.д. Напомним, что, в отличие от развитых стран, в последние годы развивающиеся государства проводили консервативную бюджетную политику и не отягощены гигантским грузом долгов, а рост цен на сырье по мере восстановления мировой экономики расширит их возможности.
Таким образом, ослабление единственной доминирующей в мире военной державы способно создать значительный рост спроса на мировом рынке оружия, приходящийся главным образом на развивающиеся страны – наиболее важный для России сегмент. Количественные оценки роста станут возможны по мере восстановления и стабилизации темпов роста мировой экономики. Среди новых покупателей естественными клиентами России будут «противники друзей США», для которых наряду с РФ возможным источником оружия будет КНР. Для того чтобы использовать в полной мере представляющиеся благоприятные возможности и удержать долю рынка России, вероятно было бы целесообразно уже сейчас направить усилия на расширение производственной базы отечественного ОПК.
Василий Кашин, старший научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН