Вопреки ожиданиям экономистов российская экономика показала высокий уровень адаптивности после введения беспрецедентных санкций, наложенных в ответ на начало российской спецоперации на территории Украины. Экономисты проекта RE:Russia рассматривают причины и возможные последствия «российской экономической аномалии».
Нетипичная реакция российской экономики на санкционный вызов объясняется рядом причин, главная из которых — беспрецедентно высокие доходы от экспорта энергоресурсов, которые с 2021 года выросли почти в полтора раза с $245 млрд в 2021 году до около $345 млрд в 2022. По данным Федеральной таможенной службы товарный экспорт в 2022 году в стоимостном выражении вырос на 18%, до $580 млрд, что является абсолютным рекордом: среднегодовые экспортные доходы от торговли товарами в 2000-х годах составляли $225 млрд, а в 2010-х — $430 млрд.
Другой фактор адаптивности, отмеченный в докладе — накопление складских и финансовых резервов, образовавшихся по итогам 2021 года на волне постковидного восстановления. Экономические агенты наращивали запасы в расчете на рост, что привело к тому, что сальдированный финансовый результат предприятий по итогам 2021 года примерно в три раза превышал результат предыдущего. Это повысило устойчивость к шоку, благодаря чему резкое падение прибыли корпоративного сектора проявило себя лишь к третьему кварталу 2022 года.
Еще одной причиной высокой адаптивности стала возможность быстрой переориентации внешней торговли на «дружественные» рынки — азиатские страны, которые не присоединились к санкциям.
«Наличие финансовых ресурсов и крепкий рубль сделали возможным быстрое наращивание импортных поставок по новым каналам. Укрепление рубля, ставшее результатом роста торгового профицита, увеличило финансовые ресурсы корпоративного сектора в долларовом выражении, что и стало главной причиной быстрого восстановления импорта», — отмечают авторы.
Отдельно в докладе отмечаются действия российских властей, которые способствовали наращиванию государственных расходов на 25% по сравнению с предыдущим годом и влили в экономику около 5,5 трлн рублей, что стало значительным бюджетным стимулом. Свою роль сыграли и навыки антикризисной экономической политики, благодаря чему «пакеты антикризисных мер становились все более отработанными и вводились все более оперативно».
Спецификой российской экономической модели с 2010-х годов стало то, что готовность к кризису превалировала над целями максимизации роста экономики. Благодаря этому экономические власти настороженно относились к притоку внешнего финансирования, опасаясь, что его отток усилит эффект ожидаемого кризисного события.
Кроме того, сверхцентрализованная система управления, сдерживающая развитие экономки в обычных условиях, накапливает значительный ресурс противостояния кризисам и адаптации к ним.
Вместе с этим, в 2023 году авторы ожидают изменения ситуации. Если в 2022 году приведенные выше факторы сыграли стабилизирующую роль, в текущем году в условиях относительно адаптированных цепочек поставок, снижения экспортных доходов и валютного финансирования, кризисность экономики будет нарастать.
В прошлом году рекордный отток частного капитала (около $250 млрд) был компенсирован профицитом внешней торговли, практически равным ему по объему ($280 млрд). Сокращение профицита в 2023 году повысит напряжение в экономике на этих направлениях.
«В этом смысле 2023 год может оказаться гораздо более похожим на типичный кризисный эпизод (sudden stop), когда экономика страдает от сокращения притока капитала, давления девальвации и нарастающих проблем с финансированием всей экономики — и банковской, и производственной ее части», — пишут эксперты.
Источник — RE:Russia
