Цифровизация обсуждается практически на всех конференциях, посвященных инновационному развитию, диверсификации, импортозамещению и т.д. По сути, этот процесс сегодня – неотъемлемая часть любых изменений, элемент оптимизации не только бизнеса, но и социальной среды, такой же, каким когда-то был переход от ручного труда к конвейерному производству.
Однако, как это часто бывает с такими мультиотраслевыми проектами, все его понимают и тем более принимают по-разному. Первое фундаментальное отличие в интеграции цифры мы наблюдаем между сферой ОПК и гражданскими секторами экономики, включая государственные институты.
Национальная программа «Цифровая трансформация» утверждена указом президента в июле прошлого года, а в ноябре госкомиссия по цифровому развитию одобрила методические рекомендации по цифровой трансформации для государственных корпораций и компаний с государственным участием.
Государство выдает субсидии и льготные кредиты отечественным предприятиям на создание систем оптимизации производства, управления жизненным циклом изделия (ERP, PLM, MES), систем цифрового проектирования, испытаний (CAD, CAM), на внедрение информационных систем (CRM, СЭДО), модернизацию оборудования и рабочих мест, а также мероприятия в сфере информационной безопасности, лицензирование и сертификацию.
Цифровизация в социальной сфере, умные города, госуслуги онлайн в последние годы стали нашей повседневностью. Бизнес и банковский сектор также сделали гигантский рывок в развитии цифровых технологий. Пандемия COVID-19 буквально вынудила консерваторов пройти экспресс-обучение по цифровой грамотности, и недавние противники онлайн-общения и виртуальных офисов стали активными участниками Zoom-конференций.
Принято считать, что оборонные отрасли находятся в авангарде инновационных технологий, однако сегодня, похоже, эта традиция сохраняется не всегда. В части цифровой трансформации многие оборонные предприятия либо используют консервативно-выжидательную стратегию, либо создают собственные корпоративные информационные системы, которые работают только во внутреннем контуре, что обеспечивает безопасность, но напрочь исключает модульную интеграцию, своевременные апдейты и расширения и, соответственно, снижает эффективность затраченных на разработку
ресурсов.
У такого консервативного подхода есть объективные основания: во-первых, это жесткие требования к соблюдению безопасности – секретность диктуют ряд ограничений (подробнее об этом читайте в интервью с Яковом Бережным, руководителем направления полного жизненного цикла кораблей Департамента ГОЗ ОСК). Во-вторых, это регуляторные барьеры, которые тормозят интеграцию отечественных программных продуктов на предприятиях с государственным участием, и эту ситуацию комментирует на страницах журнала Екатерина Солнцева, директор по цифровизации ГК «Росатом».
А пока госкорпорации решают проблемы безопасности и регулируют законодательство, предприниматели и стартаперы читают Рэя Курцвейла и смотрят TED Talks. Футурологи обещают к 2030 году виртуальных сотрудников-роботов, беспилотные такси и поезда, устройства для чтения мыслей, нанороботов вместо таблеток, имплантируемые устройства вместо телефонов. Цифровых двойников и
проекты цифровых верфей футурологи не обещают, поскольку для них это уже настоящее, а для нас – все еще будущее.
Александра Григоренко,
главный редактор журнала «Новый оборонный заказ. Стратегии»
©«Новый оборонный заказ. Стратегии»
№ 2 (67), 2021 г., Санкт-Петербург
