Становление и участие в боевых действиях начального периода Первой мировой войны
К началу Первой мировой войны Россия, к сожалению, оказалась в военно-техническом плане не подготовленной, несмотря на то, что неизбежность войны была осознана правящими кругами Российской империи задолго до ее начала. Однако после объявления войны Россия быстро провела мобилизацию армии. Авиация, как и вся армия, была переведена в положение боевой готовности и сразу же включилась в боевую работу, что стало неожиданностью для наших противников.
Еще большей неожиданностью явилось продвижение русских армий в Восточную Пруссию, что спасло Париж и обеспечило успех французов в битве на Марне.
Россия вступила в войну, имея 244 боевых самолета в составе 6 авиационных рот и 39 авиационных отрядов. По численности боевых самолетов Россия не уступала ни одной европейской державе (Германия – 232 самолета, Франция – 138, Англия – 56). Правда, качество этих машин, большинство из которых было иностранного производства, оставляло желать лучшего.
Предыстория становления морской авиации России на Балтике такова.
Создание морской авиации как новой организационной структуры флота тесно связано с разработкой новых оперативных планов ВМФ России в 1910–1912 гг.
Изменение военно-политической обстановки вызвало обострение российско-германских отношений. Германия становилась главным потенциальным противником. Во время Русско-японской войны (1904–1905 гг.) в Цусимском сражении 14–15 (27–28) мая
1905 г. погибло ядро Балтийского флота. В результате, объединенный германский флот (Открытого моря и Балтийский) многократно превосходил морские силы России на Балтике. Развернутая после этого Россией интенсивная судостроительная программа,
несмотря на ее успешную реализацию, не позволяла в ближайшие 5–10 лет сократить отставание в численности корабельного состава русского Балтийского флота. Существовало опасение, что в случае войны объединенный германский флот сможет предпринять морское наступление на столицу Российской империи Санкт-Петербург. Для защиты восточной части Финского залива начальник 1-го оперативного отделения (Балтика) Морского генерального штаба капитан 2-го ранга Александр Васильевич Колчак предложил следующий оперативный план:
1) От полуострова Поркаала-Удд близ Гельсингфорса до острова Нарген близ Ревеля выставить мощные минные поля, на флангах прикрытые стационарными батареями морских артиллерийских орудий и железнодорожных батарей (чтобы создать так называемую Центральную минно-артиллерийскую позицию). Вместе с соответствующими инфраструктурами она должна была образовать морскую крепость Петра Великого.
2) Вспомогательные и основные силы Балтийского флота расположить, соответственно, перед и за минными полями. Их задача – срыв попыток противника «прогрызть» минные поля. Если противнику все же удастся протралить одну линию минных полей, флот немедленно должен выставить новую и т. д., постепенно отступая к Кронштадту.
В этом оперативном плане был один слабый момент: постановку минных заграждений требовалось выполнить до подхода морских сил противника.
Исходя из указанных соображений, А. В. Колчак предложил усилить все традиционные виды морской разведки и использовать новые – разведку подводными лодками, авиационную и радиотехнические разведки. Он считал необходимым применять на флоте самолеты, оснащенные радиостанциями. Предполагалось, что в дальнейшем авиацию можно использовать и для бомбометания.
Руководство Морского ведомства осторожно и взвешенно подходило к оценке возможности использования авиации для нужд флота, зачастую требуя экспериментального подтверждения отдельных вопросов.
В результате, соображения А. В. Колчака легли в основу доклада начальника морского генерального штаба вице-адмирала князя Ливена морскому министру вице-адмиралу И. К. Григоровичу от 4 мая 1912 г. за № 127.
Основываясь на его положениях, 18 мая 1912 г. морской министр Иван Константинович Григорович издал приказ № 127 «Об организации воздухоплавания на Балтийском флоте», по которому при службе связи Балтийского моря началось формирование авиационных частей. И уже 6 августа 1912 г. в Гребном порту Санкт-Петербурга был отслужен торжественный молебен по поводу спуска на воду первого гидроаэроплана, что послужило началом функционирования опытной авиационной станции – первого в России отряда морской авиации. Командиром этой новой войсковой части морской авиации России был назначен один из первых морских летчиков – капитан корпуса морских инженеров Дмитрий Николаевич Александров. На должность главного инженера, «техника по авиационной части… по контракту нанят с вольного найма» Игорь Иванович Сикорский, который впоследствии, в 1913–1914 гг. на Русско-Балтийском вагонном заводе в Санкт-Петербурге создал первые в мире многомоторные самолеты «Гранд» (1913 г.) , «Русский витязь» (1914 г.) и ставший знаменитым в Первую мировую войну четырехмоторный аэроплан «Илья Муромец» (1914 г.), широко применявшийся для разведки и бомбардировки тыла противника. Забегая вперед, скажу, что выполняя свои договоренности с флотом, Сикорский поставил на поплавки первый экземпляр «Ильи Муромца» и 14 мая 1914 г. в Либаве лично поднял его в воздух.
Впервые задачи для авиации флота были прописаны в 1912 г. в «Положении о командах военно-морских летчиков Балтийского и Черного морей».
В том же 1912 г. морской офицер и выпускник петербургской Офицерской воздухоплавательной школы Николай Александрович Яцук опубликовал свой труд «Воздухоплавание в морской войне», который стал первой в России и, возможно, в мире серьезной научной разработкой перспектив развития и боевого применения морской авиации.
5 июля 1912 г. Законом Российской империи «Об изменении и дополнении действующих узаконений о государственной измене путем шпионства», утвержденного императором Николаем II, впервые были закреплены вопросы защиты государства в воздушном пространстве.
Участившиеся накануне войны случаи незаконного проникновения немецких и австро-венгерских пилотов и аэронавтов в воздушное пространство России (в отдельных случаях вплоть до Урала), а также обострение политических отношений с Германией и Австро-Венгрией потребовали принятия незамедлительных защитных мер.
В соответствии с этим законом, 14 января 1913 г. был введен запрет для полетов в приграничных областях. В сентябре того же года морское ведомство России также ввело ограничительные меры для полетов иностранных аппаратов в Финском заливе.
С целью воспрепятствовать проведению возможных морских десантных операций силами германского Балтийского флота в приморских районах Прибалтики и Финляндии, руководство военного воздушного флота вышло с предложением военному министру создать особые зоны глубокой (т.е. стратегической) разведки. В этом случае первая линия воздушных станций размещалась бы в прибалтийских городах Либава (ныне – Лиепая), Виндава (Вентспилс), Рига, Пернов (Пярну) и Ревель (Таллин). В итоге было принято решение построить на Балтике первоначально станции 1-го разряда в Либаве и на о-ве Эзель, 2-го разряда – в Виндаве, на Оденсхольме, и запасную – в Ревеле.
Однако начавшаяся мировая война быстро показала, что авиация является не только средством разведки, но и может эффективно использоваться в системах противолодочной обороны, для атак кораблей, наземных целей. При этом, летом 1914 г. об использовании аэроплана в качестве средства противовоздушной обороны всерьез еще никто не думал.
По состоянию на 1 января 1914 г., в авиации Балтийского флота числилось 8 летчиков (Александров, Зверев, Кульнев, Лавров, Липгарт, Литвинов, Любицкий, Щербачев), один инженер по авиационной части, один электротехник, 13 авиационных унтер-офицеров, 39 человек рядовых, 4 гидросамолета С-10, 1 летающая лодка «Донне-Левек», 1 гидросамолет «Морис Фарман – 11» , 1 гидросамолет «Анри Фарман – 16», миноносец «Поражающий», один моторный катер и 2 моторные лодки.
Интенсивно сооружалась станция 1-го разряда в Кильконде (Эзель) – целый авиационный городок с железобетонными ангарами, службами, помещениями для офицеров и команды, водопроводом, мастерскими, пристанью, слипами. В Ревеле же строился только сарай для хранения авиационного имущества.
Первые робкие полеты в небе войны имели сравнительно небольшую оперативную ценность, летчики лишь знакомились с театром военных действий. Однако с каждым днем росло их мастерство, укреплялась вера в свои силы и повышалась значимость развединформации, добываемой в нелегких полетах на хрупких летательных аппаратах.
С марта 1915 г. на вооружение морской авиации Балтийского флота стала поступать новая техника, это летающие лодки FBA французской разработки и поплавковые гидросамолеты С-10 конструкции русского инженера И. И. Сикорского.
В это же время также усилилась и интенсивность действий германской авиации, т.к. германское командование готовилось к прорыву фронта и выходу к берегам Рижского залива. Поэтому немцы не ограничивались только ведением воздушной разведки, но и приступили к систематическим бомбежкам кораблей и береговых сооружений Балтийского флота.
Так, начиная с 13 апреля, почти каждый день не менее одного немецкого гидроаэроплана стали вылетать на разведку в сторону Моонзунда и Рижского залива. Возвращались они вдоль побережья, чтобы вести наблюдение за передвижением русских войск. А с мая германская авиация начала бомбить русские корабли и береговые сооружения.
День ото дня оперативная обстановка ухудшалась. 22 апреля была сдана Либава, 5 июля – Виндава. Курляндия с хорошо оборудованными портами оказалась в руках противника.
Как уже было сказано выше, в то время российская морская авиация имела только две станции (базы): одна в Ревеле и другая – на острове Эзель (Моонзунд), в Кильконде.
Ввиду активных действий немцев, было принято решение развернуть также временную станцию на острове Эзель вблизи г. Аренсбурга. И именно над Моонзундом, в небе Балтики 21 июля (2 августа по новому стилю) 1915 г. произошло знаковое событие, оказавшее влияние на развитие отечественной авиации военно-морского флота – первый воздушный бой над морем, в ходе которого экипаж 2-й авиационной станции (авиация Рижского залива) в составе летчика, лейтенанта С. А. Лишина, и механика, унтер-офицера Смолина, управляя летающей лодкой FBA, атаковал в районе наблюдательного поста «Люзерорт» два неприятельских аппарата (Фридрихсгафен (Альбатрос) FF с бортномерами 270 и 292), летевших к Михайловскому маяку, который находился по другую сторону Ирбенского пролива вблизи Курляндского побережья. При этом русский экипаж имел при себе лишь 3-линейный карабин и пистолет маузер. Поравнявшись с неприятелем, механик Смолин открыл по врагу стрельбу из карабина, а летчик Лишин из пистолета маузер. В результате этой атаки оба самолета противника были вынуждены отказаться от выполнения своей боевой задачи и вернуться обратно.
Интересно отметить, что сохранилось донесение об этом бое и немецкого летчика – командира поплавкового гидросамолета № 270, подтверждающее вышесказанное.
Несмотря на то, что ни один из аэропланов сбит не был, русским летчикам удалось сорвать планы врага. А русское и немецкое командования быстро сделали главные выводы из анализа результатов этого боя. Уже через день на вооружение самолетов были заказаны пулеметы.
Впоследствии, в конце 1916 г. С. А. Лишиным была написана, а в начале 1917 г. и опубликована книга «Наставление для боевых действий воздушной дивизии Балтийского флота на 1917 г.», ставшая первым боевым уставом отечественной морской авиации.
За проявленное мужество в первом воздушном бою с численно превосходящим противником начальник авиации службы связи Балтийского моря капитан 2-го ранга Борис Петрович Дудоров представил экипаж к наградам: лейтенанта С. Н. Лишина – к ордену св. Георгия Победоносца 4-й степени, унтер-офицера Я. И. Смолина – к Георгиевскому кресту 4-й степени.
На следующий день после этого воздушного боя, 3 августа 1915 г., русские гидропланы атаковали стоявшее у г. Виндава германское посыльное судно и заставили его выброситься на береговую отмель. Далее они вступили в бой с цеппелином и двумя сопровождавшими его самолетами охранения, при этом сбив один из них.
Затем, по решению Б. П. Дудорова, назначенного к тому времени командиром авианесущего корабля «Орлица», был организован неожиданный налет на воздушную базу противника в районе Виндава. Бомбардировке с воздуха подверглись портовые сооружения и немецкая плавучая авиабаза «Санта Елена».
Успехи русской авиации вынудили противника по достоинству оценить ее боевые возможности. Так, в интервью газете Pester Lloyd осенью 1915 г. австрийский майор Морат признал: «Было бы смешно говорить с неуважением о русских летчиках. Русские летчики более опасные враги, чем французы. Русские летчики хладнокровны. В атаках русских, быть может, отсутствует планомерность, так же как и у французов, но в воздухе русские летчики непоколебимее и могут переносить большие потери без всякой паники. Русский летчик есть и остается страшным противником».
Виталий Лебедев, председатель секции истории авиации и космонавтики Санкт-Петербургского отделения Национального комитета по истории и философии науки и техники РАН, специально для журнала «Новый оборонный заказ. Стратегии», e-mail: lebed2000@mail.ru
