Автор: Павел ЛУЗИН, к.пол.н, обозреватель Intersection Project
Военная космическая деятельность традиционно включает в себя обеспечение доступа в космос, разведку, связь, навигацию и контроль передвижений на суше, на море, в воздухе и в космосе, включая системы предупреждения о ракетном нападении.
Представления государств о военных угрозах, связанных с космической деятельностью, выражаются в двух аспектах: угрозы с применением космических систем и угрозы в отношении космических систем. Международные дискуссии об этом активизировались в 2000-е годы в связи с американской программой создания стратегических систем противоракетной обороны и в связи с китайским и американским экспериментами по уничтожению своих спутников в 2007 и 2008 годах, соответственно. Однако реальные экономические, технические и политические возможности военного использования космоса отличаются от общеупотребляемых риторических фигур.
Военная космическая деятельность традиционно включает в себя обеспечение доступа в космос, разведку, связь, навигацию и контроль передвижений на суше, на море, в воздухе и в космосе, включая системы предупреждения о ракетном нападении.
Сегодня наиболее развитыми военными космическими программами обладают Соединенные Штаты, Россия, Китай: 147, 84 и 58 из 352 военных аппаратов, находящихся на орбите, соответственно. Это обусловлено внешнеполитическими интересами, выходящими далеко за пределы их границ. Европейские члены НАТО вместе обладают немногим более 30 военных спутников, остальные принадлежат другим государствам.
При этом всего на орбите находится свыше 1420 аппаратов. И коммерческие аппараты связи и дистанционного зондирования земли также могут использоваться военными тех государств, в чьей юрисдикции находятся компании-владельцы.
Орбитальный маневр
Одно из наиболее перспективных направлений – создание спутников, способных маневрировать на околоземной орбите. Важно понимать, что с развитием ионных двигателей эту опцию получают все более совершенные микроспутники. В 2005–2010 годах Соединенные Штаты запускали несколько экспериментальных аппаратов, обладающих такими возможностями. В 2014 году Россия также запустила малый спутник, который самостоятельно передвигался на околоземной орбите. Орбитальное маневрирование позволит создавать гибкие спутниковые системы: концентрировать их над зоной конфликта, модернизировать их компоненты без замены спутников целиком и т.д.
В то же время международное общественное мнение укреплено в мысли, что маневрирующие спутники в условиях конфликта могут быть использованы для уничтожения спутников противника. Принципиальных технических ограничений для такого шага нет, но эта затея для развитых стран представляется совершенно бессмысленной – затрачиваемые ресурсы при гипотетическом результате и его политических последствиях ничем не оправданы.
В условиях, когда вокруг Земли находятся сотни аппаратов, а противник использует десятки из них, включая коммерческие спутники, ему не принадлежащие, уничтожение нескольких спутников никак не может повлиять на ситуацию. Более того, вне зависимости от политической ситуации и на достаточном уровне точности для решения военных задач можно использовать глобальные навигационные системы GPS (США), ГЛОНАСС (Россия) и создаваемую европейцами систему Galileo.
Следовательно, гораздо более эффективным способом лишения противника доступа к космическим системам станет не их уничтожение, а подавление каналов связи между спутниками и его принимающими устройствами в зоне конфликта. И зачастую это гораздо удобнее делать с помощью наземных систем, а не за счет развертывания специальных спутников.
Еще раз подчеркнем – описанная аргументация работает для стран, являющихся ответственными участниками системы международных отношений, вовлеченных в мировую торговлю и обладающих современными вооруженными силами. Но эта аргументация не работает применительно к политическим режимам наподобие Северной Кореи, движущие мотивы которых сводятся к удержанию власти правящей группой и слому существующих международных правил игры.
Такие режимы сами мало зависят от космических систем, и потому уничтожение спутников других государств может стать для них хорошей возможностью для внешнеполитического шантажа. Учитывая удешевление платформ для создания малых спутников и доступа в космос, такую угрозу со стороны аутсайдеров международных отношений стоит иметь в виду. И здесь как раз могут потребоваться активные меры защиты космических систем, включающие маневрирование в космосе.
Контроль околоземного пространства
Высокую важность в последние годы приобрели космические системы контроля околоземного пространства, позволяющие получить полную картину космической деятельности разных государств, а также конвертировать это в усиление безопасности и внешнеполитический капитал. Первенство здесь также принадлежит американской стороне.
Соединенные Штаты, помимо развитой наземной инфраструктуры, расположенной в разных точках мира и позволяющей контролировать околоземную орбиту, имеют три спутниковых системы. Среди них: орбитальная система космического наблюдения (Space Based Surveillance System, SBSS), космическая система сопровождения и наблюдения (Space Tracking and Surveillance System, STSS) и геосинхронные спутники системы выявления космических объектов (Geosynchronous Space Situational Awareness Program, GSSAP). При этом к 2020 году американские военно-воздушные силы планируют заменить единственный существующий спутник SBSS, расположенный на солнечносинхронной орбите, тремя новыми геосинхронными аппаратами малого размера.
Система STSS состоит из трех спутников, два из которых выполняют функции демонстраторов технологий и интегрированы с морским компонентом американской противоракетной обороны. Соответственно, главными объектами для нее являются баллистические ракеты и боеголовки, которые она может отслеживать на всех участках полета.
Система GSSAP на сегодняшний день является самой новой – в июле 2014 года были запущены оба ее спутника. Их особенность состоит в возможности орбитального маневрирования, что позволяет им с относительно близкого расстояния изучать интересующие космические аппараты, выводимые другими странами на геосинхронные орбиты. Конечно, в данном случае речь идет о ситуациях, когда этими самыми странами не заявлено назначение новых космических объектов.
С развитием технологий и промышленности появление аналогичных систем вероятно и у других крупных участников освоения космоса, к тому же для этого не требуется развертывания больших спутниковых группировок. Вместе с тем, такие системы становятся необходимыми, когда экономическая и политическая деятельность страны и ее ключевых партнеров критически зависит от спутниковых систем этой страны. Сегодня это актуально только для Соединенных Штатов и зависящих от них в сфере безопасности европейских стран.
Таким образом, для России пока нет нужды тратить ограниченные ресурсы на создание собственной спутниковой системы глобального контроля космического пространства. Достаточно поддерживать контроль орбиты над своей территорией с помощью наземных систем.
Идея военного «шаттла»
Экспериментальный вектор развития военной деятельности в космосе с 2010 года демонстрирует американский беспилотный космический корабль многоразового использования X-37B. Этот аппарат способен на протяжении многих месяцев находиться в околоземном пространстве, за счет двигателей менять свою орбиту, совершать посадку на аэродром и после необходимого обслуживания снова отправляться в космос.
Еще одно достоинство X-37B – наличие отсека, куда устанавливается оборудование в зависимости от выполняемых кораблем задач. Таким образом, космоплан может играть роль тяжелого спутника разведки и связи, может выступать носителем микроспутников и, гипотетически, автоматическим ремонтным кораблем.
Однако в настоящее время X-37B служит научной лабораторией американских военно-воздушных сил, демонстратором технологий, и говорить о его рутинном использовании в ближайшие годы преждевременно. Также необоснованными представляются и разговоры о том, что космоплан может стать носителем высокоточных вооружений и/или средством уничтожения спутников. Аргументы здесь те же самые, что и применительно к маневрирующим спутникам, – несоответствие затрачиваемых ресурсов и вероятного результата.
Нужен ли «гиперзвук»?
Попытки создания гиперзвуковых летательных аппаратов стали еще одним экспериментальным направлением военной космической деятельности. Такие аппараты перемещаются в верхних слоях воздушного пространства и по суборбитальной траектории и управляются с помощью космических систем. При этом запуск может осуществляться с использованием ракеты-носителя легкого класса.
Именно гиперзвуковое движение открывает дорогу к практической реализации концепции быстрого глобального неядерного удара (Prompt Global Strike), сформулированной в 2000-е годы в США. Американцы в 2010–2011 годах дважды испытали над Тихим океаном аппараты HTV-2, целью которых был сбор телеметрии и других данных о полетах в атмосфере на скоростях до 20М. После проведенных экспериментов исследовательская работа на этом направлении пока вернулась в лаборатории. В области гиперзвуковых летательных аппаратов, фактически стирающих границу между атмосферой и космосом, исследовательские программы сегодня имеют Россия и Китай.
Это также ставит проблему, что любые нынешние и будущие комплексы противоракетной обороны должны противодействовать всем суборбитальным целям. И насколько можно судить, для современной России гиперзвуковые технологии интересны, в первую очередь, в контексте повышения возможностей ее стратегических сил по преодолению противоракетных систем.
Что касается Китая, то эта страна в 2014 году провела три летных эксперимента с гиперзвуковыми аппаратами Wu-14, чья скорость достигала 10М. В контексте создания китайской глобальной навигационной системы и постепенного наращивания Пекином национальной группировки спутников это может означать стремление к приобретению в ближайшие десятилетия возможностей глобального неядерного удара. Вероятно, китайская техника будет уступать американской, но окажется достаточной для решения военных задач за пределами КНР.
В связи с этим необходимо учитывать, что концепция быстрого глобального удара в американском, китайском или любом другом исполнении может и не реализоваться. Но наработанные новые знания и технологии точно будут использованы в создании новых поколений аэрокосмической техники в военных и коммерческих целях. Это означает, что России необходимо продолжать именно фундаментальные исследования в этой сфере и, возможно, без привязки к созданию конкретных систем.
И снова противоракетная оборона
С военной космической деятельностью связана американская программа противоракетной обороны. Системы стратегической ПРО можно относить к сфере космической деятельности, поскольку они предполагают перехват боеголовок, летящих по суборбитальной или низкоорбитальной траектории. К тому же она выполняет свои задачи, опираясь на спутники и наземные средства контроля космического пространства.
В то же время, несмотря на проведенный в 2008 году эксперимент по уничтожению сходящего с орбиты спутника с помощью противоракетной системы «Иджис» (Aegis), рассматривать ПРО как средство уничтожения спутников неверно. Огромная часть спутников находятся за пределами досягаемости любых противоракетных комплексов, да и негативные последствия уничтожения спутника непосредственно на орбите в 2007 году продемонстрировал китайский эксперимент. Тогда в результате попадания специально запущенной баллистической ракеты спутник превратился в большое облако космического мусора, который в течение нескольких лет представлял опасность для других аппаратов. Да и для международной репутации, не говоря уже о долгосрочных внешнеполитических целях, подобные действия чреваты лишь ущербом.
При этом, как уже говорилось выше, для государств уничтожение единичных вражеских спутников никак не влияет на безопасность и не создает никакого военного превосходства в случае конфликта. И учитывая тот факт, что противоракетные системы могут себе позволить только развитые в экономическом и политическом отношении страны, риск боевого, а не экспериментального использования этих систем в качестве противоспутникового оружия можно считать стремящимся к нулю.
Космос начинается на земле
К военной космической деятельности также относится совершенствование и повышение устойчивости наземной космической инфраструктуры. Именно наземная инфраструктура обеспечивает эксплуатацию спутников, а сами спутники используются в интересах потребителей, находящихся на суше, на море и в воздухе, и связаны с ними через чипы спутниковой навигации, телефоны и т.д.
Самые актуальные угрозы здесь – создание радиоэлектронных помех для таких устройств, для каналов связи спутника с Землей и уничтожение наземных станций, что вскользь уже было упомянуто выше. По большому счету, сегодня и в обозримой перспективе самыми эффективными и распространенными способами борьбы с космическими системами будут те, которые никак не связаны с понятиями «космические вооружения» или «противоспутниковое оружие».
В этом контексте весьма показателен пример американской системы Raiders, предназначенной для распознавания постороннего воздействия на каналы связи со спутниками. Весной 2013 года было завершено развертывание этой системы, состоящей из пяти мобильных антенн в разных точках мира, включая космодром на мысе Канаверал, Гавайские острова, Японию, Германию (местоположение еще одной антенны не указывалось).
Эта система призвана защищать связь через коммерческие спутники, а также каналы связи американских войск за рубежом, которые тоже зачастую используют коммерческие космические системы. И понятно, что перехват информации, идущей через спутники, подавление каналов связи или нанесение ударов по наземной космической инфраструктуре доступны гораздо большему числу государств и негосударственных игроков, чем создание и использование собственных спутников.
Более того, Соединенные Штаты как страна, чья деятельность в наибольшей мере зависит от космических систем, вынуждены тратить наибольшее количество ресурсов на защиту своих преимуществ. В то же время все остальные игроки (за исключением американских союзников) в зависимости от вероятности вооруженного конфликта с США являются или могут оказаться заинтересованными в сокращении этих преимуществ.
Отсюда становится ясным, что наибольшую вероятность имеют «космические баталии», протекающие исключительно на земной поверхности. Соотношение затрачиваемых ресурсов, военных и политических издержек и прогнозируемого результата здесь представляется оптимальным.
Выводы и рекомендации: забыть о «звездных войнах»
В контексте всего вышесказанного можно заключить: нынешний этап развития военной космической деятельности имеет несколько основных векторов. Во-первых, это повышение устойчивости и гибкости спутниковых систем – за счет технологий орбитального маневрирования, автоматических многоразовых аппаратов и т.д. Во-вторых, это развитие систем контроля космического пространства. В-третьих, это развитие систем радиоэлектронной борьбы и противодействия таким системам. В-четвертых, это исследования гиперзвукового движения и совершенствование противоракетных технологий, позволяющих в перспективе бороться с аппаратами, перемещающимися с гиперзвуковой скоростью.
Как видно, речи о каком-то варианте «звездных войн» до сих пор не идет. Тем не менее, возможны исключительные ситуации, когда уничтожение космического аппарата или крупных фрагментов космического мусора может быть признано необходимым в силу их угрозы другим спутникам, орбитальной станции, пилотируемым кораблям или людям на Земле. Но именно исключительность подобного развития событий подчеркивает тот факт, что специальное создание космических вооружений сегодня не является рациональным шагом. Для подобных обстоятельств будет использована техника, созданная или создаваемая для других целей.
В свете всего вышесказанного для России представляется оптимальным следующий подход к собственной военной космической программе:
- Сосредоточиться на повышении надежности собственных спутниковых систем;
- Создавать условия для развития коммерческих космических систем, которые в случае необходимости могут быть использованы военными. Это снизит издержки обеспечения вооруженных сил космическими системами;
- Сделать приоритетом фундаментальные научные исследования в космической сфере, что в перспективе улучшит и российскую военную безопасность.
Ценность военно-космического паритета самого по себе ведет к неоправданным издержкам. России необходимо исходить из идеи, что размер военной спутниковой группировки прямо пропорционален уровню экономического развития страны и роли космических систем в ее хозяйственной деятельности.
2017г., июль
"Новый оборонный заказ. Стратегии"
