Новый оборонный заказ. Стратегии
Новый оборонный заказ. Стратегии
РУС |  ENG
Новый оборонный заказ. Стратегии

Американская система ПРО как вызов стратегической стабильности и национальной безопасности России

Противоречивые оценки ситуации

Поводом для размышлений на данную тему стала полемика, касающаяся способности системы противоракетной обороны (ПРО) США парировать российские стратегические ядерные силы (СЯС) после их оснащения так называемыми «унифицированными» ракетами «Тополь-М» и «Булава-30». Для этого следует начать с рассмотрения точек зрения ряда зарубежных и отечественных ученых.

1. Два американских профессора – К. Либер, Д. Пресс (март 2006), а также их коллега профессор Т. Постол (август 2007), обстоятельно исследовав ситуацию в области стратегических наступательных вооружений (СНВ), предупредили, что США близки к достижению абсолютного военного превосходства, так как после 2015 года могут безнаказанно уничтожить Россию и Китай одним ударом. Создаваемая же американцами ПРО нужна для гарантированного прикрытия от возможного ответного удара тем ничтожно малым числом вражеских ракет, которые там могут сохраниться лишь чудом.

Данное утверждение К. Либер и Д. Пресс аргументируют так: «Российские мобильные МБР редко маневрируют», а «испытания нескольких баллистических ракет подводных лодок (БРПЛ) закончились полным провалом»; «скорее всего, ни одна новая атомная подводная лодка (АПЛ) не будет введена в строй до 2008 года и, вероятно, даже позже»; «возможно, у России к концу десятилетия останется только 150 межконтинентальных баллистических ракет (МБР)». Т. Постол дополняет эти суждения следующими словами: «Cоздаваемый в Чехии и Польше эшелон американской ПРО способен через 4-7 минут после старта уничтожить те МБР, которые могут быть запущены с европейской части России по целям восточного побережья США».

2. Два академика РАН – Н.А. Анфимов, Ю.С. Соломонов (декабрь 2006) и член-корр. РАН профессор С.М. Рогов (март 2007) столь же публично отстаивают иную позицию. Например, Юрий Семенович Соломонов, являющийся разработчиком наших ракет «Тополь-М» и «Булава-30», в своем докладе  заявил:

– о боевой устойчивости «Подвижное базирование создает у вероятного противника неопределенное представление о местоположении “Тополя-М” и

“Булавы-30”; кроме того «В рамках модели взаимодействия, которая нами сформулирована, мы гарантированно обеспечиваем живучесть этих ракет в полете в условиях противодействия потенциальных средств перехвата»;

– о боевой эффективности – «Эти ракеты оснащены боевыми маневрирующими блоками, не имеющими для потенциального противника предсказуемых траекторий полета», из-за чего «Они способны поражать цели на межконтинентальной глубине с гиперзвуковой скоростью и высокой точностью»;

– о перспективности – «Они  (эти ракеты – П.Б.) в 1,5-2 раза превосходят новейшие американские и французские ракеты», поэтому даже «Передовые иностранные разработчики могут создать нечто подобное только примерно через 15 лет».

С ним согласен и Н.А. Анфимов, директор головного НИИ отечественной ракетно-космической отрасли, отметивший при обсуждении цитированного выше доклада в президиуме РАН, что эти «Ракетные системы отличаются конструктивными особенностями, которые позволяют преодолевать сегодняшний и завтрашний день ПРО потенциального противника».
Данные оценки разделяет и С.М. Рогов, согласно которому в перспективе нашей стране достаточно одной «сотни рассредоточенных новейших малоуязвимых дорожно-мобильных “Тополей-М” с тремястами ядерными боеприпасами, которым не страшна любая ПРО», так как даже «США требуется 20-25 лет, чтобы научиться сбивать сотни таких боевых блоков».
С учетом всего этого возникают непраздные вопросы: кто же в действительности прав: американские ученые или их российские коллеги, являющиеся руководителями тех трех крупных научно-исследовательских учреждений, которые имеют непосредственное отношение к обозначенной здесь проблеме? Действительно ли все идет к тому, что число взлетевших наших боеголовок может оказаться ничтожно малым, а парирующая их американская ПРО – достаточно эффективной? И все ли мы делаем для предотвращения столь катастрофичной ситуации? Тем более что времени до 2015 года осталось совсем мало – каких-то 7 лет! Вместо упрека в бездоказательности только что приведенных и диаметрально противоположных суждений следует разобраться с ситуацией, ныне складывающейся в сфере международной стабильности и нашей безопасности.

Насколько надежна создаваемая американцами ПРО?

Как известно, системы ПРО предназначены для парирования лишь боевых блоков (ББ) баллистических ракет. Последнее означает, что, получив заданный вектор скорости VК от двигателей такой ракеты (сектор I), далее их ББ летят подобно брошенному камню, так как по баллистической кривой (жирная пунктирная линия на рис. 1).

Так как наибольшая часть траектории находится за пределами атмосферы (сектор II) и легко прогнозируется, то можно принять меры по выявлению и перехвату летящих ББ антиракетами, как минимум, непосред-ственно у цели (сектор III), что и показано восходящими стрелками в правой части рисунка. Однако нетрудно понять, что уничтожить враждебные американцам боеголовки лучше всего, не допустив их запуска или поразив на начальном участке траектории вместе с ракетами, которые там практически беззащитны.

С другой стороны, преодолеть ПРО можно, когда сектор I одновременно покинут сотни реальных ядерных боеприпасов вместе с несколькими тысячами легких (в вакууме – это покрытые фольгой, герметичные, легкие и эластичные шарики, самораздувающиеся там при высвобождении, движущиеся и отражающие радиосигнал подобно ББ) и тяжелых ложных блоков. В этих условиях невозможна быстрая и надежная отфильтровка реальных ББ, а затем – расчет полетных заданий и запуск антиракет с целью их своевременного перехвата. Именно так обстоит дело сейчас, пока у России все еще остаются сотни многозарядных шахтных ракет, единственно способных прорвать ПРО одновременным стартом с массовым выбросом их ББ на баллистическую траекторию.

Есть и второй способ преодоления ПРО. Так, если спустя какое-то время придать ББ дополнительную скорость по курсу или/и азимуту (векторы 1,2; 3,4 на рис. 1), то все предварительные расчеты устаревают и парировать удар становится много сложнее. Однако, зная ограниченные возможности подобного маневра, США предприняли меры по выявлению его параметров еще при испытаниях всех новых российских ракет, о проведении которых мы обязались заранее предупреждать и не шифровать их телеметрическую информацию. Для этого вблизи наших полигонов, предназначенных для запуска создаваемых ракет (Неноксы, Плесецк) и приема грузомакетов их боеголовок (Камчатка), американцы установили три специальных радиолокационных станции (РЛС) наземного и морского базирования: соответственно одну в Норвегии и две – в Тихом океане.

В итоге США уже обладают информацией обо всех реальных вариантах маневра наших ББ и готовы к его парированию в пределах трубки их возможных траекторий (точки 1-4 на рис. 1, справа). Косвенное подтверждение тому можно найти и в словах автора уже упомянутого доклада, который, не исключая «получения противником данных об истинных характеристиках ББ в ходе летных испытаний», утверждал возможность противодействия ему «совмещением законов распределения случайных характеристик истинных и ложных блоков из мейларовых пленок толщиной порядка 10 микрон».

Что касается перспектив развития американской ПРО, то в 2015-2020 годы ее планируется объединить с системами противовоздушной и противокосмической обороны США, что позволит уничтожать вражеские ракеты вместе с ББ не только на траектории полета, но еще до их запуска. В частности, объединенная система защиты территории США будет включать следующие технические средства: а) SBIRS и «Дискавери» – спутниковые системы инфракрасного и радиотехнического обнаружения летящих ракет и их ББ, а также патрулирующих пусковых установок типа «Тополь»; б) боевые космические средства и самолеты «Боинг-747» с химическими лазерами, предназначенные для поражения взлетающих ракет и их ББ; в) «Иджис» – корабельные средства перехвата ББ в секторе II; г) РЛС в Чехии (Jince) и анти-ракеты в Польше (Koczalin), способные уничтожать МБР, запущенные с европейской части России.

Сегодня у США имеется 16 крейсеров и эсминцев ПРО «Иджис», а также более 20 наземных ракет-перехватчиков на Аляске и в Калифорнии. Через 5 лет число последних вырастет до 54 (из них 10 разместят в Польше) и будет развернута SBIRS, управляющая «Боингами-747», а через 8 лет – и боевыми космическими средствами. В связи с этим обратим внимание, что способность обнаруживать наземно-мобильные «Тополь-М» американской ПРО признает и их создатель в уже цитированном докладе: «В перспективе система дистанционного зондирования фирмы «Локхид», идентифицирующая с высоты примерно 450 км объекты размером 0,5 м, снимает проблему их обнаружения», поэтому «все разрабатываемые сейчас технологии будут пригодны лишь ограниченно»!?

Возможности перспективной американской ПРО иллюстрируются на рис. 2. Длинные линии со стрелками означают секторы возможного полета нацеленных в сторону США ракет: 1) сплошные темные – иранских (которые якобы могут быть созданы и запущены для поражения радиолокаторов американской ПРО в Англии и Гренландии, а в перспективе – и объектов национальной территории США); 2) пунктирные серые – российских: а) шахтных SS-19 и мобильных SS-27, расположенных вблизи наших городов Бологое, Тейково, Татищево и пригодных лишь для поражения целей восточного побережья США; б) тяжелых многозарядных SS-18, дислоцированных вокруг пос. Ясный, Ужур и способных доставить их ББ на всю территорию США через Северный полюс.

А вот темные треугольники справа означают уже секторы обзора РЛС. Одну из них США разворачивает в Чехии с целью регистрации запусков с территории Ирана ракет, имеющих дальность обнаружения целей от 2500 до 5600 км. Другая – наша, действующая в Габале и способная фиксировать подобные пуски много раньше и с меньшими ошибками. Столь же очевидно, что устанавливаемые в Польше антиракеты (центр рис. 2) больше пригодны для перехвата не иранских,

а российских ракет  (короткая стрелка), так как они более уязвимы из-за взаимной близости и малой скорости полета на начальном участке их траектории.

В принципе, возможны и другие способы преодоления американ-ской ПРО. Один из них предполагает доставку ББ к их территории не по баллистической, а уже по планирующей траектории, то есть когда боезаряд летит, периодически отталкиваясь от плотных слоев атмосферы, – подобно это происходит с камнем, брошенным вдоль поверхности спокойного водоема. Другой же способ связан с приданием ББ таких свойств, которые исключают их обнаружение средствами радиолокации, например за счет полного поглощения падающих радиоволн.

Примером реализации первого способа служит разрабатываемый американцами стратегический ударный авиационно-космический комплекс «Falcon», предназначенный для доставки на расстояния до 16 600 км планирующей полезной нагрузки весом более пяти тонн, со скоростью около 6,5 км/с и на высотах 30-45 км. Осуществить же второй способ можно с помощью ионизированного газа на I и II участках траектории полета баллистических ракет и их боеголовок, например окутывая их облаком плотной столкновительной плазмы на атмосферном участке полета и слабой бесстолкновительной плазмы на внеатмосферном.

Однако следует признать практическую невозможность реализации двух последних способов преодоления ПРО российскими ракетами «Тополь-М» и «Булава-30». Свидетельства тому следующие: а) их ББ могут лететь только по баллистическим траекториям (последнее подтверждено и приведенными выше словами разработчика этих ракет: упомянутое им совмещение траекторий настоящих и легких ложных ББ можно обеспечить лишь при их полете в безвоздушном пространстве, где исключено какое-либо планирование); б) размещение же генераторов плазмы требует таких грузогабаритов, которыми (как это будет показано ниже) не обладают эти обе наши «ракеты XXI века».

Таким образом, непредвзятое восприятие изложенного здесь материала позволяет согласиться с мнением американских специалистов, касающимся возможной вскоре утраты стратегической стабильности.

Насколько безупречны мобильный «Тополь-М» и будущая «Булава-30»?

Оценку наших ракетных систем «Тополь-М» и «Булава-30» в части перспективности, живучести, боевой устойчивости и боевой эффективности в целом здесь проведем, во-первых, сопоставлением соответствующих характеристик этих российских носителей ББ и сходных с ними по предназначению американских, во-вторых, на основе анализа детальных сведений по каждому частному свойству (см. рис. 3).

В верхней части данного рисунка дано схематичное изображение нашего «Тополя-М», а в средней – его американского прототипа «Миджитмен», сравниваемые параметры которых помещены между этими схемами. А вот нижняя часть рис. 3 содержит данные о трех БРПЛ – пока не принятой на вооружение «Булавы-30» и двух ее (опять же) американских аналогов. Обратим здесь внимание на уникальность наземно-мобильного «Тополя-М»: в мире нет аналогов, так как этот его единственный американский прототип не был принят на вооружение. Равно как и на бесперспективность «Булавы-30», которая проигрывает по наиболее важным параметрам (забрасываемому весу и точности доставки ядерных боеприпасов) даже в сравнении с аналогами 20-30-летней давности.

Что касается реальной живучести грунтово-мобильного «Тополя-М», то о ней можно судить по выводам Лос-Аламоской ядерной лаборатории США,  исследовавшей антитеррористическую защищенность своего «Миджитмена». Оказалось, что даже этот американский прототип, многократно превосходящий все наши ракеты типа «Тополь» по скорости, стойкости к опрокидыванию и бронезащите, не удовлетворял предъявленным к нему требованиям.

Данный вывод специалистов США и неприятие наземно-мобильных ракет простыми американцами привели к тому, что их Конгресс не счел возможным размещение этих (предрасположенных к авариям и диверсиям с тяжелыми последствиями) ракет на своей национальной территории. И до сего дня нет ни одной страны, которая имела бы стратегические ракеты наземно-мобильного базирования большой дальности. И кто поверит, что причина в зарубежной технологической немощи в легкости их обнаружения и уничтожения (из-за больших грузогабаритов) всеми современными боевыми средствами.

С подобной оценкой живучести мобильного

«Тополя-М» согласен и компетентный отечественный автор, утверждающий, что «разрабатываемая в США система «Дискавери-2» позволит в режиме реального времени решать весь цикл задач, связанных с всепогодным поиском, обнаружением, распознаванием, определением и передачей координат подобных подвижных целей средствам поражения. Например, через несколько лет американские крылатые ракеты морского базирования будут иметь возможность коррекции траектории по команде средств космической радиолокационной разведки. Следовательно, после начала их функционирования подвижные грунтовые комплексы «Тополь-М» утратят свое главное качество – способность скрывать от нападающей стороны их местонахождение».

Что касается оценки боевой устойчивости МБР типа «Тополь» с учетом всех видов противодействия на земле, то она является совершенно неудовлетворительной. Причина тому – высокая уязвимость по отношению ко всем видам огнестрельного оружия, начиная от винтовки калибра 12,7 мм и кончая современными крылатыми ракетами, не говоря уже о ядерных ББ. Как бы подытоживая все это, только что цитируемый автор заключает: «Если же учесть риск диверсионно-террористических действий, нетрудно прийти к выводу об абсурдности данного способа базирования наших ядерных ракет, имея в виду их полную беззащитность как при размещении в незащищенных ангарах с раскрывающейся крышей, так и при патрулировании по известным лесным маршрутам».

А вот оценить эффективность маневра ББ, запущенных этими новыми российскими ракетами, можно с помощью следующих значений:

– баллистических производных, характеризующих отклонение координат (км) приземления ББ у цели при изменении приданной им скорости на 1 м/с;

– импульса (величины и длительности приложения) той силы, которая необходима ББ для получения соответствующего ускорения, а значит и маневра;

– количества и энергоемкости ракетного топлива, имеющегося в ступени разведения ББ и требуемого для придания им подобного импульса;

– массы предназначенных для всего этого двигательных установок, обычно составляющей лишь незначительную часть забрасываемого ракетой веса.

Руководствуясь только что перечисленными данными, нетрудно прийти к выводу о неспособности боевого оснащения «Булавы-30» и «Тополя-М»

к совершению сколько-нибудь непредсказуемого маневра. Ведь использовать для этого высокоэнергоемкое жидкостное ракетное топливо нельзя из-за риска тяжелых дорожно-транспортных аварий с его самовоспламеняющимися компонентами, тогда как применение твердого не обеспечит ни многократности маневра (устанавливать много мелких пороховых шашек невыгодно по весу, а одну большую – из-за невозможности задействовать несколько раз), ни его большой глубины. Замена же топлива сжатым газом высокого давления требует слишком тяжелых баллонов. Нельзя также компенсировать избыточный вес двигателей маневра сверхминиатюрными ядерными зарядами: для их создания нужны натурные испытания, а они у нас не проводятся почти 20 лет. Из этого следует, что утверждение о высокой боевой эффективности этих российских ракет нельзя признать сколь-либо обоснованным.

Логичен также вопрос: зачем нас ввергли в безумную авантюру унификации «Тополя-М», повторяя неудачную эпопею с шахтными РС-22?
Ведь железнодорожное базирование последних потребовало тогда создания 12 сверхтяжелых дорогостоящих спецпоездов и нескольких тысяч километров особо прочного пути для них. Каждый из них оснащен тремя ракетами, в каждой из которой имелись сжатые газы, самовоспламеняющиеся жидкости и 10 ядерных ББ с их взрывоопасным, радиоактивным и высокотоксичным содержимым. Однако возможные катастрофические последствия крушения подобного поезда привели к тому, что эти поезда простояли последние 15 лет под открытым небом, нарушая идеологию боевого применения и подвергая риску диверсий с заражением трех наших крупных городов и трех великих русских рек.

Все это с точностью воспроизводится сегодня, когда большинство крупногабаритных и тяжеловесных, то есть предрасположенных к дорожным авариям и не защищенных от диверсий «Тополей-М» решено уложить на автомобильные шасси. На деле же их место в высокозащищенных шахтах либо в бронированных железнодорожных вагонах, легко маскируемых под рефрижераторы и постоянно патрулирующих по просторам Сибири с ее незагруженным ныне БАМом. А вот упомянутое и уже отчасти реализованное решение делает грунтово-мобильные «Тополи-М» «минами», но уже установленными в непосредственной близости от Москвы. Их уничтожение в аварии или диверсии чревато крупным ущербом для нашей страны, а если же какие-то чудом сохранятся и взлетят по боевой команде, то будут уничтожены теми 10 антиракетами, которые будут вскоре установлены в Польше.

По столь же непонятным причинам в 1998 году было принято еще одно ошибочное решение: передать разработку всех МБР и БРПЛ одному конструкторскому бюро, которое занималось прежде созданием твердотопливных грунтово-мобильных ракет типа «Тополь», оснащенных единственным ядерным ББ. Данное обстоятельство (отказ от опоры на положительный опыт самого передового в мире жидкотопливного ракетостроения в пользу далеко

несовременного и более дорогого у нас твердотопливного) привело к тому, что Россия ныне реализует программу создания лишь легких твердотопливных ракет с целью замены ими всех ныне имеющихся. Динамика подобной модернизации (уменьшения числа россий-ских баллистических ракет и забрасываемого ими веса – главного показателя их мощности и способности преодолевать ПРО противника) показана на рис. 4.

Сопоставление ожидаемого в 2015 году общего числа российских МБР и БРПЛ (всего примерно 200 штук, в лучшем случае) с возможностями парирования их ББ американской ПРО того времени позволяет утверждать о губительности соответствующих решений, уже реализуемых нами в течение последних 10 лет. Как это подтверждается правой частью рис. 4, к тому времени суммарный забрасываемый вес всех российских ракет снизится более чем в 10 раз в сравнении с 2000 годом, а потенциал ПРО США по перехвату наших ББ может превысить их число в полтора раза. Ведь «Тополь-М» и «Булава-30» имеют крайне малый забрасываемый вес; первая МБР все еще оснащается единственным ядерным ББ, а вторая (БРПЛ) пока так и не создана.

По последней причине существует большой риск того, что после 2015 года Россия может вообще остаться без БРПЛ, а значит – и морского компонента своих СЯС. К такому выводу можно придти, анализируя не только результаты натурных испытаний разрабатываемой для него только одной «Булавы-30» (подавляющее их большинство – неудачные), но и публичные высказывания компетентных специалистов. Подчеркну еще раз, что декларации о высокой эффективности «Тополя-М» и «Булавы-30» не соответствуют действительности: они не могут обеспечить прорыва ПРО большим числом ложных и боевых блоков, одновременно доставленных в зону ее действия. Дело в том, что а) надежность доведения боевого приказа до АПЛ с БРПЛ и МБР мобильного базирования по беспроводным каналам крайне ограничена; б) местонахождение, а также время предстартовых операций и подлета запущенных с них ББ к целям – разное;

в) к тому же подавляющее число АПЛ и МБР будет уничтожены еще до пуска ракет.

Самосохранение России требует истинного партнерства

Ошибочное решение передать функции многозарядных шахтных МБР мобильным ракетам типа «Тополь» и БРПЛ стало возможным благодаря «партнерству» с Соединенными Штатами, которые последние 20 лет формировали у руководства нашей страны нужные им мнения, например о якобы уязвимости наших шахтных ракет и живучести наземно-мобильных. Делалось это с помощью российских институтов типа 4-го ЦНИИ МО РФ, да и многочисленных «центров», специально созданных при ИСКАН РАН и ИМЭМО РАН с подобной целью и занимающихся вопросами не национальной, а международной безопасности и разоружения, так как только мнение последних преподносилось российскими СМИ как единственно верное.

Например, один из заместителей директора ИСКАН РАН в свое время был откомандирован в Минобороны РФ, где в течение почти пяти лет определял его военно-техническую политику, руководя развитием наших вооружений. А вот бессменный директор Центра исследований международной безопасности при ИМЭМО РАН делал это же в течение восьми лет законодательно – как заместитель председателя комитета Госдумы по обороне. Что касается военно-стратегического обоснования программ «модернизации» наших СЯС, то его осуществлял тогдашний начальник 4-го ЦНИИ МО РФ – генерал В. Дворкин, одновременно являющийся как бы внештатным консультантом сразу двух министерств обороны – России и США.

Именно эти и подобные им лица, говоря об отсутствии у МБР типа «Тополь» аналогов и якобы неудачных попытках США включить его в число сокращаемых по соответствующим договорам с Россией, не только скрывали истинные мотивы отказа американцев от их «Миджитмена», но и всячески препятствовали  воспроизвод-ству российских многозарядных шахтных ракет. Именно они, используя временно возникшие у «КБ им. В.П. Макеева» трудности, сначала сорвали окончательную отработку его почти готовых и высоко эффективных БРПЛ «Барк» и «Синева-М», а затем содействовали получению Московским институтом теплотехники заказа на создание вместо них унифицированной «Булавы-30», несмотря на отсутствие «морского» опыта и необходимой для этого стендово-испытательной базы.

Да и сам автор этого доклада не раз лично убеждался в том, что все предложения наладить воспроизводство в России не мобильных «Тополей», а многозарядных шахтных ракет торпедировались не контраргументами, а ссылками руководства Минобороны РФ на Главкома РВСН, а его – на начальника 4-ЦНИИ МО и т.д. по кругу. Запомнились также нелестные слова в их адрес Ю.С. Алексеева, директора Днепропетровского машиностроительного завода – изготовителя самой мощной в мире РС-20 (SS-18), безуспешно пытавшегося вплоть до сентября 1993 года передать нам так необходимую для их воспроизводства стендовую базу и вынужденного даже прилететь в Москву, в надежде получить поддержку в этом вопросе со стороны Верховного совета России.

А разве случайно, что руководитель упомянутого выше центра ныне пытается опровергнуть выводы цитируемой выше статьи в Foreign affairs? Причем делает это в соавторстве с тремя заокеанскими коллегами и с упреком властям России в недостаточности тех мер, которые были приняты для поддержания боеспособности наших СЯС в его бытность парламентарием. Одновременно он требует покончить с «мракобесием» своих оппонентов и вновь подтверждает необходимость «значительного расширения серийного производства грунтово-мобильных МБР», имея в виду уже «Тополь-М». К сожалению, столь крупный ученый так и не задумался над словами своего отца, академика РАН Г.А. Арбатова, который еще 15 лет назад при обсуждении моего доклада о живучести ракет типа «Тополь» (в присутствии директора ИЭ РАН Л.И. Абалкина, начальника «ядерного» ЦНИИ МО РФ Б.В. Замышляева, члена Политбюро КПСС В.А. Медведева и других) воскликнул: «Я и раньше подозревал, что с «Тополем» что-то не в порядке, но не настолько же!»

Вот почему есть основания утверждать, что без подобных лоббистов интересов США Россия не стала бы «модернизировать» свои РВСН (уничтожать многозарядные шахтные МБР) по их плану, разработанному еще 25 лет назад в Центре компьютерного моделирования и имитационных программ СОИ (база ВВС США в Фальконе). Реализующие этот план параметры двусторонних сокращений СНВ были впервые опубликованы в майском номере ежемесячного журнала ИСКАН РАН за 1992 года. Без каких-то изменений они оказались через месяц в тексте рамочного соглашения, а спустя еще полгода – и договора СНВ-2?

Что следовало бы делать в сложившейся ситуации?

России необходимо срочно отказаться от подобного «партнерства» и принять меры по укреплению национальной безопасности. Первая их группа должна иметь геополитическую направленность, а цель – создание союза государств, способных противостоять гегемонии США. Наибольшую перспективу могли бы иметь меры, направленные на усиление Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), так как в пользу этой идеи можно привести, как минимум, следующие аргументированные суждения.

Первое из них принадлежит влиятельной американской газете Christian Science Monitor, которая заявила, что в случае вступления в ШОС Индии, Пакистана и Ирана на Евразийском континенте будет создан колоссальный блок, который кое-кто на Западе уже окрестил «антиНАТО».

В этом случае вся Центральная Азия станет для американцев недосягаемой мечтой, так как Иран, Пакистан, Индия, Китай и Россия будут обладать внушительным совокупным военным потенциалом. Что это так – подтверждают учения вооруженных сил трех последних стран – членов ШОС, охватившие половину Восточного полушария и придавшие совершенно иной оттенок мероприятиям, проводящимся в ее рамках.

Другое суждение  касается возможных геополитических последствий предлагаемой меры:

а) ШОС распространит свое влияние фактически на весь исламский мир, так как у США нет там «карманного» режима с безупречной репутацией;

б) американцам придется уйти из этого региона, и поэтому он всецело станет как бы «внутренним двором» ШОС;

в) прагматичные страны ЕС и Восточной Европы немедленно «отвалятся» от США и начнут дрейф в сторону более богатого восточного соседа;

г) учитывая все это, Западная Европа наверняка пересмотрит свое традиционное отношение к идеалам атлантизма.

Не менее важны экономический и военный эффект данной идеи: страны ШОС полностью исключат США из системы распределения энергоресурсов Центральной Азии, так как под влияние шиитского Ирана попадет также шиитская часть Ирака со своими запасами нефти. А вот обновленная ШОС станет практически неуязвимой для США и НАТО в целом: ведь, опираясь на российские военные технологии и евразийские пространства вместе с природными и людскими ресурсами, этот союз станет доминирующей силой в Восточном полушарии.

При этом наибольшую пользу от реализации данной идеи получит Россия, располагающая наиболее передовыми разработками в сфере науки и техники. Дело в том, что упомянутые выше евразийские страны являются традиционными покупателями наших вооружений и военной техники, а в случае интеграции ШОС будет вынуждена перейти на российские военные стандарты, тогда для западных продавцов не останется ни единой ниши. Более того, «воодушевленные» подвигами США на ниве продвижения демократии, страны ШОС могут прийти к пониманию потребности в единой ПВО и ПРО, в основу которой может быть положена российская система предупреждения о ракетном нападении.

Вторая группа мер должна быть направлена на пересмотр ныне действующей государственной программы развития наших СЯС. По мнению Г.А. Ефремова, разработчика наших ракет РС-18 (SS-19), и уже цитируемого Ю.П. Григорьева, бывшего заместителя генерального конструктора «КБ им. В.П. Макеева», необходимо оперативно создать новую жидкостную многозарядную шахтную МБР либо поставить в освобождающиеся шахты надежную и высоко-эффективную БРПЛ Р29-М2 («Синева-М»). В последнем случае потребуется лишь новый пусковой контейнер вместе со средствами подготовки этой ракеты к старту, а также доработка системы ее амортизации в шахтах, высвобождающихся после снятия ракет РС-18. Более того, данное решение позволило бы загрузить производственную базу жидкостных ракет, а мощности твердотопливных ракет сконцентрировать на ускоренное массовое изготовление «Тополей-М» шахтного и железнодорожного базирования.

Отказываясь же от подобных мер и постепенно снимая с боевого дежурства выслужившие срок МБР и БРПЛ, мы с каждым годом будем подвергаться все большему давлению со стороны США, непрерывно усиливающих свою систему ПРО. Ядерного нападения на Россию они, скорее всего, не предпримут (для Москвы уготовлена роль нового Вавилона, а для Сибири, с ее Байкалом и почти девственной природой, – резервата «золотому миллиарду»), но если мы заупрямимся и проявим недовольство, то нам устроят ряд диверсий с мобильными «Тополями-М», организуют шум в прессе с требованием взять наконец контроль над российскими СЯС. Не исключена также и агрессия с применением лишь обычного высокоточного оружия, к отражению которой мы вскоре не окажемся готовы.

***

Времени для противодействия у России осталось совсем мало: по словам авторов Foreign affairs – это 2015 год, но есть и другие мнения. Так, на публично заданный вопрос: «Согласны ли вы (имярек) с их мнением о том, что нынешней России осталось на 10 лет?», автору данного доклада также публично ответили: «Если все будет идти как сейчас, то – меньше».

Петр Белов, д.т.н., академик Академии геополитических проблем