Новый оборонный заказ. Стратегии
Новый оборонный заказ. Стратегии
РУС |  ENG
Новый оборонный заказ. Стратегии

ПРО США в АТР

АвторИрина ПЕТРОВА, старший научный сотрудник Центра прикладных исследований Института США и Канады РАН 

После выхода из Договора по ПРО в 2002 году США освободились от обязательств по количественному и территориальному размещению противоракетных баз и в настоящее время планомерно развивают программу ПРО для защиты территории и вооруженных сил как США, так и их союзников от угроз от баллистических ракет. 

 

В качестве основных угроз безопасности США и их союзников были названы иранская и северокорейская ядерные и ракетные программы, таким образом, были определены регионы для развертывания систем противоракетной обороны США.

Европа 

Программа ПРО в Европе в виде поэтапного адаптивного подхода (ЕПАП) была предложена президентом США Бараком Обамой в 2009 году. В том же году на Лиссабонском саммите НАТО страны – члены альянса подтвердили свою приверженность целям этого подхода и участие в его реализации.

Полгода спустя в «Обзоре противоракетной обороны 2010» (2010 Ballistic Missile Defense Review Report) Министерство обороны США заявило о политике поэтапного адаптивного подхода в Азиатско-Тихоокеанском регионе (ПАП в АТР)[1]. Этот подход направлен на парирование ракетных угроз с помощью развертывания существующих средств ПРО с возможностью их усовершенствования в случае усиления угроз.

Здесь следует упомянуть, что в качестве элементов региональной ПРО США были выбраны морские и наземные противоракетные комплексы (ПРК) с боевой информационно-управляющей системой (БИУС) «Иджис» и ПРК зональной обороны «ТХААД» как обладающие высокой эффективностью и имеющие возможность конструкционных улучшений.

Необходимо отметить, что за семь лет реализации ЕПАП достигнуты существенные результаты. В оперативной эксплуатации находится радар AN/TPY-2 в Турции, в Средиземном море несут боевое дежурство четыре эсминца с БИУС «Иджис» с противоракетами «Стандарт-3» (SM-3), а на территории Румынии в мае 2016 года завершено развертывание наземного ПРК «Иджис-Эшор» с четырьмя универсальными пусковыми установками Mk-41 (всего 28 противоракет SM-3). База ПРО «Иджис-Эшор» в Польше планируется к постановке на боевое дежурство в 2018 году. Следует упомянуть о существовании еще одного элемента американской ПРО вне рамок ЕПАП – на территории Израиля размещен второй радар AN/TPY-2.

Такой высокий темп развертывания американской ПРО в Европе обусловлен существованием Североатлантического военного альянса, в который ныне входят 29 стран и в котором США играют главенствующую роль.

Азиатско-тихоокеанский регион 

Что касается АТР, в этом регионе в силу исторических причин нет подобного военного союза. Поэтому США приходится выстраивать двусторонние отношения с каждой из стран АТР.

Согласно показателям членства государств в АТЭС, а таковых насчитывается 21, интерес для данного исследования представляют отношения США с шестью из них, относящимся к бассейнам Японского, Восточно-Китайского, Южно-Китайского и Филиппинского морей: это Россия, Япония, Китай, Южная Корея, Северная Корея и Австралия.

Этот выбор обусловлен, с одной стороны, наличием у США союзнических договоров военного характера и американских военных баз в Японии, Южной Корее и Австралии, с другой стороны, тем, что Россия и Китай являются основными региональными центрами силы. Северная Корея фигурирует в этом списке как главный региональный источник угрозы (страна «оси зла»[2]) согласно множеству официальных документов США, увидевших свет за последние 25 лет.

Действительно, Северная Корея ведет интенсивные испытания в рамках своей ракетной и ядерной программ, сопровождая их агрессивными заявлениями в адрес США и таких региональных соседей, как Южная Корея и Япония. Количество ракетных испытаний в последнее время значительно возросло: в 2016 году было проведено 21 летное испытание баллистических ракет различной дальности, включая пять испытаний БРМД типа «Скад», четыре БРСД «Нодонг», три БРПЛ KN-11, восемь БРСД «Мусудан» и одно МБР «Тэпходон-2», а за пять месяцев 2017 года – 13 такого рода летных испытаний[3]. Максимальный забрасываемый вес ракет (масса боевой ступени), по информации из различных источников, находится в диапазоне от 650 до 1000 кг.

Также следует отметить, что в 2016 году Северная Корея провела два ядерных испытания, одно из которых признается самым мощным за всю историю ядерных испытаний КНДР. В марте того же года северокорейский лидер Ким Чен Ын заявил о достижениях в области миниатюризации ядерного заряда, однако по сей день информации, однозначно подтверждающей этот факт, нет. Также нет информации о том, что КНДР достигла успехов в технологии создания головной части баллистической ракеты, оснащаемой ядерным зарядом. Вопрос о наличии химического оружия в КНДР по-прежнему остается открытым, хотя известно, что Пхеньян до сих пор не подписал Конвенцию о запрещении химического оружия 1993 года и имеет промышленные мощности для его производства.

Оценить запасы северокорейских баллистических ракет различных типов и их дальность представляется затруднительным. Согласно оценкам ВВС США, КНДР может обладать ракетным арсеналом в 1000 единиц, при этом количество пусковых установок, вероятно, составляет для БРМД «Скад» менее 100 единиц и для БРСД «Нодонг» – менее 50 единиц [4].

Рис. 1. Возможные зоны поражения баллистическими ракетами КНДР 

Новый оборонный заказ,Стратегии_№4 (46) 2017_ПРО США в АТР_Рис 1

 

США и Япония 

В 2013 году Министерство обороны США в докладе «Совместная интегрированная ПВО и ПРО: видение 2020» (“Joint Integrated Air and Missile Defense: Vision 2020”) подтвердило курс, выработанный для ПАП в АТР, по углублению сотрудничества в области ПРО со странами региона через двусторонние и многосторонние союзы. Этот подход позволит США осуществить интеграцию возможностей национальных систем ПРО стран-союзников с американскими, при этом стимулируя правительства этих стран к увеличению расходов на американские системы ПРО, размещенные на их территориях.

Старейшим союзником США в АТР является Япония[5]. Официальное сотрудничество с США в области противоракетной обороны началось в 90-х годах прошлого века. Испытание МБР «Тэпходон-1», проведенное в КНДР в 1998 году, в ходе которого ракета пролетела над территорией Японии и упала в водах Тихого океана, способствовало усилению японо-американского сотрудничества в области ПРО. В 1999 году правительство Японии подписало с США соглашение[6] о совместной разработке четырех компонентов противоракеты, которая позже получила название Standard Missile (SM).

Японо-американское сотрудничество в области ПРО получило новый импульс в начале XXI века. В ответ на выход Северной Кореи в 2003 году из Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) и в связи с началом производства в северокорейском атомном центре в Ионбейне оружейного плутония премьер-министр Японии Коидзуми принял решение развернуть эшелонированную систему ПРО американского образца. Начиная с 2006 года, вокруг Токио и на военной базе на о. Окинава для решения задач тактической противоракетной обороны были размещены 16 батарей зенитно-ракетного комплекса (ЗРК) PAC-3. Для обеспечения ПРО на ТВД на четырех японских эсминцах класса «Конго» установлена БИУС «Иджис» и размещены противоракеты SM-3 Block IA, эта же система установлена на два японских эсминца класса «Атаго». Помимо собственных кораблей с БИУС «Иджис», на японской военно-морской базе Йокосука размещаются семь американских кораблей с БИУС «Иджис» (шесть эсминцев класса «Арли Берк» и один крейсер класса «Тикондерога»).

Японо-американское сотрудничество в области ПРО еще сильнее укрепилось в рамках реализации совместной программы по созданию более совершенной версии противоракеты SM-3 Block IIA для борьбы с баллистическими ракетами с дальностью полета до 5500 км. Первое успешное летное испытание этой противоракеты проведено 7 февраля 2017 года и завершилось поражением баллистической цели.

Согласно планам Пентагона, на 2018 год намечено начало закупок противоракеты SM-3 Block IIA как для наземных ПРК «Иджис-Эшор», так и для кораблей с БИУС «Иджис». По информации из некоторых источников, Япония в целях укрепления сил самообороны для защиты от северокорейских ракет рассматривает возможность размещения на своей территории двух ПРК «Иджис-Эшор». При этом надо учитывать тот факт, что для запуска противоракет SM-3 используются универсальные пусковые установки Mk-41, способные запускать и ударные крылатые ракеты «Томагавк» (Tomahawk) с дальностью до 2500 км. Это обстоятельство уже сказалось негативно на российско-американских отношениях при размещении ПРК «Иджис-Эшор» в рамках ЕПАП, такими же могут быть последствия и в случае размещения этих комплексов на территории Японии. Однако в этой ситуации еще более острую реакцию можно ожидать со стороны Китая.

Элементы системы раннего предупреждения о ракетном нападении (СПРН) сил самообороны Японии размещаются в наземном, космическом и морском сегментах. В настоящее время наземный сегмент составляют семь радаров типа FPS-3 U и три РЛС типа FPS-5, работающих в Х-диапазоне. Конструкционные элементы последних позволяют в режиме реального времени передавать собственные и полученные с РЛС FPS-3 U данные на корабли класса «Конго» и «Атаго», оснащенные БИУС «Иджис». По информации из некоторых источников[7], эти радары способны эффективно отслеживать пуски баллистических ракет, произведенные с территории как Северной Кореи, так и Китая. Кроме того, на японских островах размещены две американские мобильные РЛС типа AN/TPY-2.

В 2003 году в космическом командовании ВВС США была введена в действие «Система коллективного оповещения о ракетном нападении» (Shared Early Warning System – SEW) с центром распределения информации на базе ВВС США в штате Колорадо. Удаленный терминал этой системы в Токио позволяет получать информацию со спутников DSP/SBIRS американской системы предупреждения о ракетно-ядерном ударе (СПРЯУ) напрямую[8].

Корабельные радары типа SPY-1D, размещенные на японских и американских кораблях с БИУС «Иджис», формируют морской сегмент обнаружения баллистических целей.

Размещение элементов ПРО Японии и США представлены на рис. 2 и 3 соответственно.

Рис. 2. Размещение элементов ПРО Японии 

Новый оборонный заказ_Стратегии_№ 4 46) 2017_ПРО США в АТР_ Рис 2

Источник: www.globalsecurity.org

 

Новый оборонный заказ_Стратегии_№ 4 46) 2017_ПРО США в АТР_ Рис 3

Рис. 3. Размещение элементов ПРО США на территории Японии 

Источник: www.dailymail.co.uk

 

В 2005 году для улучшения операционной совместимости американских и японских систем боевого управления ПРО, согласно рекомендациям японо-американского консультативного комитета по вопросам безопасности, штаб ВВС сил самообороны Японии был перемещен на американскую базу ВВС Йокота, расположенную вблизи Токио. В 2007 году был создан совместный штаб сил самообороны Японии, решающий аналогичные задачи.

Японские силы самообороны совместно с вооруженными силами США ежегодно проводят учения «Keen edge» по взаимодействию своих командных систем ПРО путем компьютерного моделирования ракетных угроз, в процессе которых выявляются проблемы этого взаимодействия и предлагаются варианты их решения[9].

Такое тесное японо-американское сотрудничество в сфере ПРО не могло не отразиться на японо-китайских отношениях, сильно осложнившихся в 2012 году в связи со спором о территориальной принадлежности островов Сенкаку в Восточно-Китайском море. Китай в первую очередь опасается того, что приобретенные в результате укрепляющегося японо-американского сотрудничества в сфере ПРО технологии могут быть применены Японией для создания наступательных вооружений, и что при американской политической поддержке за созданием «щита» обязательно последует создание «меча». Также в Китае высказываются предположения, что японские средства ПРО могут при определенных обстоятельствах способствовать противоракетной защите Тайваня.

Южная Корея 

Следует также отметить, что в 2014 году между Японией и Республикой Корея (РК) был заключен меморандум о взаимопонимании по обмену информацией о ядерной и ракетной программах КНДР. Этот меморандум позволяет японским и южнокорейским военным ведомствам обмениваться разведывательными данными через посредничество Пентагона при отсутствии договора между двумя странами. Принятие полноценного двустороннего соглашения об обмене разведывательной информацией в 2012 году было в последний момент отклонено южнокорейской стороной под давлением общественности.

Республика Корея в течение многих лет воздерживалась от создания ПРО, расходуя свой военный бюджет главным образом на программы высокоточных обычных вооружений и средства ПВО. После выхода КНДР из моратория на летные испытания баллистических ракет и космические запуски, а также проведения ею первого ядерного испытания в 2006 году Сеул объявил о создании сил Корейской противовоздушной и противоракетной обороны (КППО), отклонив при этом предложения США о создании интегрированной системы ПРО.

Стремление к независимости РК в вопросах национальной безопасности от США может быть продиктовано несколькими причинами. Во-первых, это нежелание ухудшать отношения с Китаем, своим главным торговым партнером, а также провоцировать Северную Корею. Во-вторых, интеграция в американскую региональную систему ПРО автоматически сделала бы Республику Корея партнером Японии, о колониальном господстве которой еще жива память у жителей этой страны. Нежелание связывать свою КППО с США проявилось даже в том, что закупки ЗРК РАС-2 американского производства Республика Корея произвела у Германии.

Особенность военной промышленности Республики Корея состоит в том, что она ориентирована на экспортные технологии. Поэтому многие военные проекты реализуются в кооперации с зарубежными партнерами. Так, с 2001 года российский концерн ВКО «Алмаз-Антей» и машиностроительное конструкторское бюро «Факел» совместно с южнокорейскими «Самсунг Тейлз», LIG Nex1 и Doosan DST вели разработку ЗРК KM-SAM (Cheolmae-2) по заказу Агентства по оборонным разработкам РК. Этот комплекс предназначен для обороны от ракетных угроз на высотах от 2 до 25 км. В 2016 году появилась информация о размещении первых ЗРК KM-SAM на островах Восточно-Китайского моря вблизи морской границы с КНДР.

В 2007, 2008 и 2011 годах были спущены на воду три южнокорейских эсминца типа «Арли Берк» с БИУС «Иджис», которые не обладали потенциалом ПРО, но имели в составе своих вооружений ЗУР SM-2. Эти корабли были произведены южнокорейской корпорацией «Хюндай Хеви Индастрис» при тесном участии американской корпорации «Локхид Мартин».

В 2012 году Республика Корея закупила у Израиля и установила два радара типа Green Pine, а также провела переговоры с Израилем по закупке системы тактической ПРО «Железный купол», которая позиционировалась как имеющая 90% результативность по перехвату ракет. Однако договор не был заключен из-за высокой стоимости ПРК и возникших сомнений со стороны РК в эффективности его применения против северокорейских ракет.

Со времен окончания войны между двумя Кореями (1950–1953 годы) на территории Республики Корея находится группировка вооруженных сил США. Это обусловило то, что на территории РК размещаются две независимые системы ПРО – национальная КППО и американская. Публичные рекомендации о размещении ПРК «ТХААД» на территории американских баз в Республике Корея впервые прозвучали из уст командующего вооруженными силами США в РК генерала Кертиса Скапаротти в июле 2014 года. Спустя месяц министр обороны РК одобрительно высказался на этот счет, но до активных действий тогда дело не дошло. В основном это было связано с резко отрицательной оценкой этого шага Китаем. Суть такого отношения кроется в способности РЛС AN/TPY-2, входящей в состав ПРК «ТХААД», который будет находиться под оперативным управлением командования вооруженных сил США в РК, просматривать территорию Китая значительно глубже, чем с помощью аналогичных РЛС с территории Японии (см. рис. 4). Важно также то, что информация о запуске ракеты от спутников системы СПРЯУ не обладает той полнотой, которую предоставляют РЛС. По имеющейся непроверенной информации, Сеул в качестве урегулирования этой проблемы предлагал внести конструкционные изменения в РЛС указанного выше типа в части уменьшения дальности действия радара, однако в ответ от американских военных поступили заявления, что такое конструкционное изменение сведет на нет эффективность перехвата северокорейских ракет.

 

Рис. 4. Дальность действия РЛС AN/TPY-2 с территорий Японии и Республики Корея и расположение испытательных полигонов и ракетных баз Китая 

Новый оборонный заказ_Стратегии_№4 46) 2017_ ПРО США в АТР_Рис 4

Источник: seadefreview.quora.com.

 

 

Толчком к изменению позиций официального Сеула в отношении размещения американского ПРК «ТХААД» на территории РК послужило проведение КНДР в начале 2016 года четвертого по счету ядерного испытания и летного испытания МБР «Тэпходон-2» (под прикрытием запуска северокорейского спутника на низкую околоземную орбиту). В середине 2016 года было объявлено об американо-корейском соглашении по размещению на территории РК одной батареи ПРК «ТХААД» (шесть пусковых установок с 24 противоракетами). МИД Китая по этому поводу заявил протест послам США и Республики Кореи в КНР, а председатель КНР Си Цзиньпин заявил, что «неправильное урегулирование вопроса [северокорейской ракетной угрозы] не поможет обеспечению стратегической стабильности в регионе и может усугубить существующие конфликты»[10].

Это китайское предупреждение не повлияло на позицию Сеула, и весной 2017 года компоненты ПРК «ТХААД» были доставлены на территорию РК американскими военными. К настоящему моменту (июнь 2017 года) пока развернута только часть данного ПРК – пресловутый радар и две пусковых установки вместо шести. Китай ввел экономические санкции в отношении корейской компании Lotte, бывшей владелицы земель, на которых идет размещение американской системы ПРО.

О том, что размещаемый в Республике Корея ПРК «ТХААД» не окажет существенного влияния на потенциал ядерного сдерживания России, высказался российский эксперт генерал-полковник В.И. Есин, аргументируя это отсутствием у России в том регионе наземных ракетных комплексов, в отличие от Китая[11].

В выстраивании региональной системы ПРО в АТР, помимо Японии и Республики Корея, США опираются на своего давнего союзника – Австралию[12]. Австралия имеет многолетний опыт военного сотрудничества с США и ныне вовлечена в реализацию некоторых американских военных программ, в том числе по созданию американской военной спутниковой группировки широкополосной связи нового поколения Wideband Global Satcom. Австралия подтверждает, что союз с США является основным фактором в австралийской военной политике, а также то, что она полагается на СЯС США как на гаранта предотвращения ядерного удара по Австралии[13]. На встрече в Сиднее глав оборонных и внешнеполитических ведомств Австралии и США в 2014 году было заключено соглашение о расширении военного сотрудничества, где наряду с двукратным увеличением сил морской пехоты США, находящихся на территории Австралии, подтверждалось участие кораблей ВМС Австралии в реализации строительства американской ПРО в АТР.

Эти планы постепенно воплощаются в жизнь. Весной 2016 года корпорация «Локхид Мартин» начала интегрирование БИУС «Иджис» на эсминце класса «Хобарт» австралийских ВМС с проведением соответствующих испытаний. Согласно программе закупок ВМС Австралии к 2020 году на вооружении будут находиться три корабля указанного класса[14]. На текущий момент Австралия обладает только средствами ПВО морского базирования американского образца. Следует отметить, что в последнем программном документе «Белая книга Министерства обороны Австралии» была подтверждена приверженность американскому подходу строительства ПРО в АТР. Создана двусторонняя рабочая группа по оценке возможностей участия Австралии в интегрированной противовоздушной и противоракетной обороне (Integrated Air and Missile Defense – IAMD)[15].

В заключение можно сделать вывод о том, что, используя в качестве угрозы ракетную и ядерную программы Северной Кореи, США планомерно следуют взятому курсу на реализацию ПАП в АТР путем заключения со странами региона двусторонних договоров о военном и военно-техническом сотрудничестве, а также посредством проведения совместных военных учений. Однако исторические противоречия между такими странами, как Япония и Республика Корея, делают весьма затруднительным процесс обеспечения операционной совместимости национальных и американских систем ПРО, что так необходимо для выстраивания противоракетной обороны глобального охвата.

Наметившаяся за последние годы общемировая тенденция к увеличению военных расходов, в том числе и в странах АТР, может негативно отразиться на военной безопасности в регионе. Размещение на территории ряда стран АТР американской ПРО подвергает рискам политику «мирного соседства», а также может спровоцировать северокорейский режим к демонстрации собственной ракетно-ядерной мощи с непредсказуемыми негативными последствиями.

Китай остается самым экономически сильным игроком АТР, активно развивающим свою программу вооружений. Нельзя исключать того, что Китай для усиления своей безопасности по примеру США будет размещать базы НОАК на территориях стран-партнеров, имеющих схожие стратегические интересы.

Исходя из вышесказанного, можно утверждать, что американские планы по созданию ПРО в АТР способны подорвать стратегическую стабильность в регионе[16]

2017г., июль    
"Новый оборонный заказ. Стратегии" 


 

[1] Robert Gates, Ballistic Missile Defense Review Report, Department of Defense. – Washington, DC, February 2010. P. 12–13.

[2] Ежегодное обращение к Конгрессу США президента США Дж. Буша-младшего 29 января 2002 года. Электронный ресурс: https://georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/releases/2002/01/20020129-11.html

[3] CSIS Misslie defense project. Электронный ресурс: https://missilethreat.csis.org/country/dprk/

[4] National Air and Space Intelligence Center. Ballistic and Cruise Missile Threat. Электронный ресурс: https://fas.org/programs/ssp/nukes/nuclearweapons/NASIC2013_050813.pdf

[5] Основа двустороннего военного сотрудничества была заложена при заключении в 1951 году японо-американского договора безопасности и затем заменившим его в 1960 году японо-американским договором о взаимном сотрудничестве и гарантии безопасности, подписанным вместе с Соглашениями о статусе вооруженных сил США в Японии.

[6] Richard P. Cronin. CRS Report for Congress. Japan-U.S. Cooperation on Ballistic Missile Defense: Issues and Prospects. March 19, 2002.

[7] Desmond Ball and Richard Tanter. The Transformation of the JASDF's Intelligence and Surveillance Capabilities for Air and Missile Defence. Электронный ресурс: https://www.regionalsecurity.org.au/Resources/Files/vol8no3BallandTanter.pdf

[8]Andrew Newman, Brad Williams. Japan, Australia, and Asia-Pacific Security. 2006. Р. 178.

[9] Подробнее см.: Urayama, Missile Defense, U.S.-Japan Alliance and Sino-Japanese Relations, 1983–2007. Р. 245–246. Takahashi, Ballistic Missile Defense in Japan: Deterrence and Military Transformation. Р. 13.

[10] Китай принял ПРО на свой счет. Газета.ru 05.09.2016. Электронный ресурс: https://www.gazeta.ru/army/2016/09/05/10177265.shtml

[11] Там же.

[12] Австралия, Новая Зеландия и США заключили в 1951 году «Тихоокеанский пакт безопасности» (АНЗЮС).

[13] Defence White Paper 2013. Australia Government. Department of Defence. Р. 29.

[14] Franz-Stefan Gady. Australia’s Navy Begins Testing Combat Systems on Its First Air Warfare Destroyer. 30 марта 2016 г. Электронный ресурс: http://thediplomat.com/2016/03/australias-navy-begins-testing-combat-systems-on-its-first-air-warfare-destroyer/.

[15] Defence White Paper 2016. Australia Government. Department of Defence. Р. 96.

[16] Исследование выполнено при финансовой поддержке проекта РФФИ № 15-37-11138