Большие ракеты маленькой страны

Автор Марианна Евтодьева,
военный эксперт, старший научный сотрудник Центра международной  безопасности ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН 

Годовщину смерти вождя КНДР Ким Чен Ира Северная Корея встретила в декабре 2023 года успешными пусками твердотопливных межконтинентальных баллистических ракет (МБР), способных достичь любой точки США.

Ракетными пусками, наряду с увеличившимся количеством регулярных испытаний ракетных вооружений других типов – крылатых ракет, баллистических ракет подводных лодок, гиперзвуковых систем и даже подводных беспилотников, КНДР продолжает демонстрировать ошеломляющие успехи своего ракетно-ядерного комплекса, а западных экспертов они заставляют задуматься о неизбежной «утечке технологий» в Пхеньян из третьих стран.

После провала переговоров Северной Кореи с США в 2019 году и затем ее фактического отказа от курса на «денуклеаризацию двух Корей» увеличивается и количество нарабатываемого КНДР расщепляющегося материала, необходимого для создания ядерных боезарядов. Ими уже, по всей видимости, оснащаются северокорейские ракеты средней дальности, и в ближайшие годы смогут оснащаться МБР. Неплохо для страны, которой в середине 1990-х годов прочили развал и экономический крах, но которая, тем не менее, продолжает укреплять международные позиции благодаря доказавшей эффективность ставке на развитие ядерной и ракетной программ.

Ракетно-ядерная программа КНДР до 2017 года

Северная Корея, довольно небольшая страна с 26-миллионным населением, имеет крупную, более чем миллионную армию с высоким сроком службы в ней – от пяти до 10 лет. Экономика страны поставлена фактически на военные рельсы, а доля военных расходов, по данным, представленным северокорейским Центральным телеграфным агентством (ЦТАК), составляла в 2023 году около 16% бюджета страны, что представляет один из самых высоких в мире показателей.

В состав Корейской народной армии (КНА) входят сухопутные войска, военно-воздушные и военно-морские силы, с 2012 года – стратегические ракетные войска, и с 2017 года – специальные войска тактического назначения. Главные силы Корейской народной армии представляют сухопутные войска (около 1 млн 100 тыс. военнослужащих), объединенные в 20 корпусов, около 30 танковых и механизированных бригад, примерно три десятка легких пехотных дивизий и поддерживающих их более 20 артиллерийских бригад. Включают они, по оценкам, также более 10 бригад ракетных систем залпового огня и по одной бригаде оперативно-тактических и тактических ракет.

Военно-воздушные и военно-морские силы, учитывая их невысокий численный состав (100 и 60 тыс. человек, соответственно) и низкий уровень оснащения современной боевой техникой, включая устаревшие МиГ-21, Су-25, небольшое количество МиГ-29, лишь несколько корветов и в основном ракетные катера, значительной военной силы фактически не представляют. Важный элемент ВМС, однако, составляет подводный флот, включающий в основном ряд дизельных подводных лодок проекта 633.

К началу 2000-х годов не удалось преодолеть основной традиционный недостаток северокорейских ракет – их невысокую точность. Круговое вероятное отклонение (радиус круга с центром в точке цели, в который попадает 50% ракет, выпущенных по ней) находится у них в пределах 450–1000 м. Такая низкая точность определяет целесообразность их боевого использования в обычном снаряжении для нанесения ударов по крупным целям (городам), рассчитанных, прежде всего, на психологическое воздействие на население

Из статьи О.И. Ким «Ракетно-ядерная программа КНДР», октябрь 2006 г.

Система ПВО оснащена еще советскими ЗСУ-57, ЗСУ-23-4 «Шилка», С-75, С-125, С-200 и мобильными комплексами «Куб» и «Стрела» и, учитывая возможности потенциального противника – Южной Кореи, не может считаться действительно надежным щитом для КНДР от возможной крупной атаки с применением современных баллистических и крылатых ракет.

Северная Корея десятилетиями не приобретала новые истребители, опирается на старые системы ПВО, а ее ВМС не готовятся к операциям в открытом море, полагаясь на развитие небольших прибрежных сил. Имея в виду вышесказанное, главными приоритетами военного строительства в КНДР следует назвать формирование крепких стратегических ядерных и ракетных сил с опорой на достижения в рамках ядерной и ракетной программ страны и сохранение высокого уровня боеготовности обычных вооруженных сил для нанесения крупномасштабного ущерба и защиты Северной Кореи в случае вторжения или нападения.

Главный упор при этом делается на разработки и испытания новых ракетных вооружений, многие из которых, включая прежде всего испытания баллистических ракет промежуточной и большой дальности, курирует лично глава КНДР Ким Чен Ын.

Подход, связанный с приоритизацией в рамках военного строительства разработок по ядерному оружию и развитию ракетных сил, был заложен еще Ким Ир Сеном, отцом ракетно-ядерной программы КНДР, на него же делал основной акцент его сын и наследник Ким Чен Ир.

Исходя из уроков Корейской войны, в рамках которой одной из главных угроз (впрочем, не реализовавшейся) была угроза масштабной ракетно-ядерной атаки со стороны США и союзных им сил, с начала 1960-х годов Ким Ир Сен взял курс на развитие ядерного оружия с опорой на выработку в первую очередь оружейного плутония и строительство соответствующих реакторов.

Параллельно КНДР добилась закупки у СССР в 1960-е годы первых тактических ракет в обычном оснащении ФРОГ-5 и ФРОГ-7 дальностью 50 и 70 км. Действительно крупным шагом в плане развития ракетной программы стало приобретение КНДР вкупе с передачей технологий советских ракет Р-17 (в западной классификации Scud-B) дальностью 300 км и массой полезной нагрузки в одну тонну.

Опираясь на соответствующее соглашение с СССР, Северная Корея начала создавать промышленную базу и готовить собственные инженерно-технические кадры для налаживания производства ракетных вооружений внутри страны. Ставка на национальное производство впоследствии не раз доказала свою эффективность. В 1984 году были испытаны первые произведенные Пхеньяном ракеты Scud-B (корейское наименование – Hwasong-5), и с этого же года началось их развертывание.

Ким Чен Ын на ракетном полигоне

Следующими важными вехами стали реализация профинансированного Ираном проекта разработки и производства новой модифицированной версии ракет Scud c увеличенной до 340 км дальностью, а затем производство другой новой версии ракет Scud – Scud-C с почти вдвое возросшей дальностью в 500–600 км и чуть сниженной (до 700 кг) полезной нагрузкой. Этого успеха северокорейские специалисты добились в том числе благодаря передаче им Ираном иракских модифицированных ракет Scud (иракское название – «Аль-Хуссейн»).

В последние годы правления Ким Ир Сена была испытана считающаяся первой собственно корейской разработкой одноступенчатая жидкостная баллистическая ракета Nodong (Hwasong-7), запускаемая с пятиосного транспортного пускового контейнера (ТПК). Ее дальность составляла более 1200 км.

В последующие два десятилетия Пхеньян, основываясь на конструкции советской одноступенчатой ракеты Р-17 (Scud) в различных версиях и ставившихся на эту ракету советских силовых установок 9Д21, а также опираясь на собственные ракетные разработки, проводил испытания ряда баллистических ракет наземного базирования средней дальности (БРСД). Несмотря на постепенно увеличивающуюся дальность и усложнение систем доставки этих ракет, в целом в ракетных программах в этот период больших прорывов не отмечалось.

Северокорейская амбициозная программа разработки баллистических ракет достигла значительных успехов за последние два года. Северная Корея имеет несколько сотен баллистических ракет малой и средней дальности, которые могут использоваться против целей на Корейском полуострове и в Японии, и разрабатывает системы большой дальности <...> – межконтинентальные баллистические ракеты, способные представлять прямую угрозу США

Из доклада Конгрессу США «О событиях в военной сфере и безопасности с участием КНДР» (2017)

Вслед за Hwasong-7 КНДР продемонстрировала на военных парадах и испытала к 2016 году одноступенчатую жидкостную ракету Hwasong-9, или Scud-ER (ракету типа Scud увеличенной дальности), и одноступенчатую жидкостную ракету Hwasong-10, или Musudan. БРСД Hwasong-9 дальностью в 1 тыс. км имеют более компактную, чем у Hwasong-7 конструкцию и энергетику (отношение веса ракеты к ее полезной нагрузке). Эта ракета считается операциональной - она производится и размещается в войсках.

Относительно статуса ракеты Musudan предположительной дальностью 3 тыс. км или более оценки экспертов расходятся: многие из них считают, что из-за ряда неуспешных запусков 2016 года, а возможно, и из-за более удачных последующих версий разработок она не была поставлена на вооружение. Национальный центр аэрокосмической разведки ВВС США (NASIC) сообщает, что всего было произведено около 50 ракет Musudan вместе с пусковыми установками. По имеющимся количествам других ракет, данные о развертывании которых подтверждены (Hwasong-5/6 и Hwasong-7), оценки NASIC более высокие.

Из других одноступенчатых ракет средней дальности в 2016–2017 годах была также продемонстрирована Hwasong-12 дальностью, оценочно, в 4,5 тыс. км. Ее испытания проводились с ТПК для восьми ракет новой разработки, на нее был установлен новый жидкостный двигатель и применены другие конструктивные решения, которые впоследствии, видимо, могли помочь северокорейским разработчикам в создании межконтинентальных баллистических ракет (МБР). Кроме того, в 2014 году Северная Корея приступила к испытаниям первых твердотопливных ракетных комплексов с баллистическими ракетами подводного базирования (БРПЛ) Pukguksong-1 дальностью свыше 1 тыс. км. Точных сведений о развертывании в войсках последних двух типов ракет, однако, пока нет.

Считается, что из указанных типов ракет на сегодняшний день развернуты, т.е. находятся на вооружении Ракетных сил КНДР, более 200 Hwasong-5 и Hwasong-6 и пусковые установки к ним, несколько десятков пусковых установок для Hwasong-11 разных типов (их на вооружении может насчитываться несколько сотен), а также неизвестное количество РСД Hwasong-7/Nodong и Hwasong-9. Кроме того, проведены испытания по запуску БРПЛ Pukguksong-1 с затопленной платформы и начаты работы по оснащению этими баллистическими ракетами корейской подводной лодки Gorae (Sinpo).

Ядерная программа КНДР активно развивается одновременно с ракетными программами. Известно, что в 1992 году, когда руководство Северной Кореи согласилось допустить на ядерные объекты страны инспекторов МАГАТЭ, у КНДР был 5-мегаваттный исследовательский реактор в Йонбёне, достраивались два газографитных реактора, и, по оценкам МАГАТЭ, велись работы как минимум в двух секретных ядерных центрах, осуществляющих ядерные исследования в военной сфере.

После требований МАГАТЭ о проведении дополнительных инспекций и озвучивания данных о том, что Пхеньян производит больше плутония, чем утверждал, Северная Корея в 1993 году начала процедуру выхода из ДНЯО. США, стремясь приостановить развитие военной ядерной программы КНДР, отреагировали на это предложением сформировать международный консорциум (КЕДО) с участием Южной Кореи и Японии по строительству легководных реакторов взамен газографитовых, которые должны были снизить возможности использования нарабатываемого плутония для производства боезарядов.

Таким образом, в КНДР началось строительство легководного реактора, и хотя работа консорциума КЕДО была в дальнейшем заморожена, американские источники утверждают, что строительство экспериментального легководного реактора близ Йонбёна продолжилось и в настоящее время близко к завершению.

В настоящее время остается в целом неясно, сколько ядерных боеприпасов могла произвести Северная Корея из своих расщепляющихся материалов, сколько из них могло быть размещено на ракетах и каковы военные характеристики этого оружия. Приблизительно до 2017 года SIPRI оценивал, что ядерных боеприпасов, произведенных на основе в первую очередь плутония, у КНДР может быть не более 10–20. В дальнейшем оценки количества произведенного в КНДР расщепляющегося материала и ядерных боеприпасов значительно возросли, что было связано с обнаруженным в 2018 году еще одним ядерным объектом КНДР – заводом по обогащению урана в Кансоне, помимо действующего газоцентрифужного обогатительного завода в Йонбёне, вырабатывающего оружейный плутоний.

Так, если в 2021 году SIPRI оценивал количество ядерных боезарядов в КНДР в 30–40 единиц, то в 2023 году – уже в 50–70 единиц, с оговоркой, что, скорее всего, операциональных боеголовок в наличии может быть значительно меньше – около 30 единиц. Эти оценки совпадают с теми, что были высказаны в 2018–2020 годах Министерством обороны США и разведывательными службами Южной Кореи, которые определяли северокорейский арсенал в 20–60 боеголовок.

МБР Hwasong-17 на подвижном транспортере на 11-осном колесном шасси

Прорывы в ракетных программах после 2017 года

В целом приблизительно до 2016–2017 годов разработки и испытания в рамках ракетной программы КНДР осуществлялись по довольно привычным для всех международных игроков сценариям, по сути, это были только испытания одноступенчатых баллистических ракет средней дальности на жидкостным топливе. Выбивалась из этого ряда только твердотопливная Pukguksong-1, на основе которой затем стали разрабатывать другие твердотопливные ракеты наземного и морского базирования.

C 2017 года в развитии северокорейской ракетной программы наметился значительный перелом, который нашел выражение в весомых продвижениях сразу по нескольким направлениям ракетных разработок.