Мир вокруг изменился, и кажется, что изменился навсегда. Однако это лишь эмоции: по мере окончания этой (не самой тяжелой) эпидемии все начнет возвращаться на круги своя.
Нет, перемены неизбежны: до многих дойдет, что офисы и бесконечные очные встречи — ненужный пережиток, и удаленной работы станет больше. Вероятно, по всему миру в моду войдут маски, как до этого в Японии. Популярнее станут сервисы по доставке чего угодно, от еды до телеконференций, повысится спрос на сопутствующую инфраструктуру, и рост этой отрасли будет сопровождаться своими достижениями, своими пузырями, своими слияниями и поглощениями, своими кризисами перепроизводства.
Попробовав цифровые методы контроля за гражданами, правительства не станут от них так просто отказываться. Замер температуры в аэропортах и вообще пристальный контроль за приезжими могут надолго стать нормой. Возможно, разметка под очереди в магазинах останется с нами на продолжительное время. Социальная дистанция и езда в одиночку на лифте могут стать привычным делом.
Но в остальном — мы довольно быстро вернемся к нормальной жизни или приспособимся к переменам, как будто так было всегда.
Потому что раньше мы жили как жили не по чьей-то прихоти, а потому что так сложилось. Образ жизни и наши потребности не меняются в один день: мы все так же хотим одеваться, гулять, путешествовать, ходить по ресторанам, покупать разные вещи, встречаться с друзьями. А это значит, мы найдем способ это все делать, пускай и в (модных) масках.
Тектонические сдвиги в мире, о которых говорят: возможное усиление Китая, ослабление международных институтов, дальнейший кризис Евросоюза и прочее — не скажутся на нашей жизни непосредственным образом, тем более, что все эти процессы шли давно и безо всякой пандемии.
Да, будет мировой экономический кризис. Если не случится всемирного долларового краха, дело ограничится чередой банкротств и национальных дефолтов. Таких кризисов даже наши юные читатели должны помнить минимум два, а те, кто постарше — и все четыре, начиная с 1991 года. Кризисы неизбежно проходят, что-то меняется, и жизнь идет дальше.
Нами всегда движут эмоции, и в медийном плане эпидемия выглядит ужасно: графики заболевших и счетчики смертей — как сводки с фронтов. Фотографии рефрижераторов и автостоянок, приспособленных под морги — как кадры боевых действий. Пустые улицы столиц — как из фильмов про апокалипсис. Полный запрет на передвижения — такого не было ни в одной, даже самой яростной антиутопии, а вот оно, пожалуйста — и простые селфачи с улицы могут быть аморальными, и простая поездка по делам в соседний район — как целая спецоперация. Да и вообще, со времен 91-го года не было такого, чтобы все вокруг менялось прямо на глазах, за считанные дни, а то и часы. Все это угнетает, пугает, заставляет усомниться в основах мироздания.
Однако у нас не война. Нет разрушений, нет колоссальных затрат на армии, оружие и боевые действия, нет (пока) миллионов молодых смертей. Мы с трепетом ждем, когда болезнь доберется до Африки или Индии, а она что-то все никак (говорят, то ли климат не тот, то ли население слишком молодое). Но даже если доберется, это уже будет где-то далеко, где-то в Африке, в которой всегда какая-то дичь.
Конечно, последствия будут. Кто-то потеряет от болезни любимого актера или, увы, кого-то из близких. Кто-то переболеет сам, получив интересный опыт общения с людьми в биологической защите. Но 99% населения эпидемия коснется в форме урезанной зарплаты или потери работы. Кто-то лишится бизнеса, кто-то по уши залезет в долги, кто-то так и не дождется квартиры по причине банкротства застройщика.
Ничего такого, чего мы не переживали бы уже не один раз. Эпидемия неизбежно заканчивается, кризис проходит, и приходит время восстанавливать. Начинайте готовиться уже сегодня.
Сергей Полетаев, Ватфор
