Автор: Габриэла Ионицэ
Румынский журналист, главный редактор журнала Power&Politics World. Политический аналитик, эксперт в области международных отношений и исследований проблем безопасности, в том числе связанных с регионом России и стран СНГ. Окончила Национальную школу политических и административных исследований (Бухарест) по специальности «Коммуникации и PR» и курсы по дипломатии и национальной безопасности Центра стратегических исследований в Бухаресте.
Есть определенная ирония истории в том, что бывшая военно-воздушная база Девеселу, построенная в свое время в Румынии по запросу СССР как часть оборонительного противовоздушного комплекса, созданного для обороны стран – членов Варшавского блока, стала сегодня базой НАТО, составляющей часть системы противоракетной обороны альянса (известной также под названием «противоракетный щит»).
Данная система имеет интегрированный характер, ее многочисленные компоненты распределены по всему миру. Ее роль выраженно оборонительная – по крайней мере, с теоретической точки зрения, но в то же время и очевидно проактивная, нацеленная на подавление.
Не могу сказать, было ли это место выбрано в настоящий момент случайно или свою роль сыграло то обстоятельство, что – хотя этот факт малоизвестен – в период холодной войны данная база была приоритетным объектом интереса для секретных американских агентов. Этот аспект в определенный момент привел к выдворению из страны одного из военных атташе посольства США в Бухаресте, застигнутого в процессе шпионажа за работой базы (впрочем, его исследования носили скорее эмпирический характер) «крестьянами Олтении», бдительность которых была обусловлена их принадлежностью к Третьей контрразведывательной дирекции. Объявление его персоной нон-грата стало тогда предостережением для многих «любителей».
Let’s make business not war! («Давайте делать бизнес, а не войну!»)
Времена изменились, и тот некогда молодой, энергичный и заинтересованный в профессиональном продвижении американец, если сегодня еще жив, вполне может ощущать себя отмщенным за неудачный поворот в своей карьере. Теперь он может посетить базу в Девеселу без ограничений. (Было бы интересно, если бы кто-то вспомнил о нем и пригласил на одно из протокольных мероприятий, которые проводились на базе в последнее время.)
Упоминаю здесь об этом в связи с тем, что в середине мая посольство США в Бухаресте, основываясь, очевидно, на соображениях пропагандистского и PR-толка, организовало церемонию «инаугурации» системы противоракетной обороны Aegis Ashore в Румынии. То, что цели данного мероприятия относились к области PR, подтверждает тот факт, что оно носило характер исключительно протокольно-дипломатической встречи. На самом деле тестирование и подтверждение функциональной работоспособности проходило в Девеселу, начиная еще с прошлой осени, с октября 2015 года. Но для объявления об оперативной готовности системы ее элементы должны быть интегрированы в расширенную систему противоракетного комплекса НАТО, если точнее – быть соединены с системой управления военных кораблей НАТО, находящихся в порту Рота (Испания). Как только систему в Девеселу объявили приведенной в рабочее состояние, контроль над ней – по крайней мере, с теоретической точки зрения, – должен быть передан командованию НАТО, о чем, однако, было сообщено только на саммите в Варшаве. То есть, похоже, что заявленный повод к проведению церемонии в Румынии не соответствовал действительности. В то же время церемония в Румынии предшествовала еще одному событию – торжественному старту следующей фазы проекта, которая планируется к размещению на территории Польши[1].
Вполне естественно для пропагандистской акции столь высокого уровня было обеспечено присутствие премьер-министра Румынии Дачиана Чолоша и генсека НАТО Йенса Столтенберга. Событие спровоцировало серию ответных деклараций. Из них наибольшее освещение в СМИ получила, конечно же, реакция президента России Владимира Путина[2], которая, без сомнения, относилась к Румынии и Польше. Как известно, В. Путин сказал, не более и не менее, что заявленный повод к продолжению выстраивания антиракетного щита – в виде иранской ядерной угрозы – служит просто прикрытием, и на самом деле военные мощности, которые уже построены или будут создаваться в указанных двух странах, направлены против одной потенциальной цели, которой может стать Россия, поскольку конверсия системы из оборонительной в наступательную может быть произведена относительно легко.
В доказательство своей позиции российские официальные лица заявили, что система Aegis Ashore, включая базу в Девеселу, использует оборудование для запуска ракет МК-41, и это оборудование, как считается, может быть использовано для запуска не только перехватывающих ракет, но и ракет типа Tomahawk, запрещенных договором, заключенным США и СССР в 1987 году[3]. К сожалению, реакция официальных лиц НАТО была или бессодержательной, сводящейся к простому отрицанию без приведения каких-либо аргументов, или демонстративно-агрессивной, в виде усиления американского военного присутствия и межнациональных сил НАТО в регионе, а также проведения совместных военных учений с армиями стран восточного фланга в ответ на «пугающее нас поведение России».
Однако вопреки претенциозным апокалиптическим заголовкам в масс-медиа и накопившемуся напряжению между Востоком и Западом (и база в Девеселу представляет собой только один из пунктов разногласий), по существу, обе стороны до сих пор не предприняли каких-либо иных мер, кроме повторения все тех же деклараций и аргументов, которые звучали и до сентября 2011 года, когда в Вашингтоне был подписан договор между Румынией и США о размещении системы Aegis Ashore в пункте Девеселу[4]. Остаются, тем не менее, вопросы: кому, в конечном счете, идет на пользу эта война деклараций? Кто все-таки получает выгоду от размещения антиракетного комплекса в Европе? В реальности щит в Девеселу предоставляет защиту или создает угрозу? Руководствуясь циничными соображениями, можно было бы сказать, что в то время как одни страны система защищает, другие она превращает в потенциальные приоритетные цели. Но предпочту предположить другое: возможно, это и есть цена, которую мы должны заплатить как страны, недавно присоединившиеся к структурам НАТО и ЕС. История определит, был ли этот выбор верным.
Может ли ситуация развиться в сторону эскалации, выйдя за пределы риторики, которая выводит на повестку дня идеи холодной войны? В этом отношении показательно заявление, которое сделал на Санкт-Петербургском экономическом форуме президент России Владимир Путин, что одновременно можно расценить как не допускающее двойного толкования обращение к ЕС: он предложил оставить конфликты в прошлом и заняться деловыми проектами. Не могу сказать с уверенностью, что данное заявление должно успокоить граждан Евросоюза, но очевидно, что благоприятный деловой климат еще ни разу не приводил к человеческим жертвам. Соответственно, Let’s make business not war!
В то же время несколько вопросов и отвечающих на них гипотез следует все же сформулировать и обсудить.
Qui prodest? (Кому выгодно?) – вслед за финансами и не только…
С точки зрения Пентагона, аргументы в пользу размещения элементов противоракетного щита в Европе все время изменялись – в зависимости от смены экономических и дипломатических интересов, от вектора внешней политики Белого дома, от партнерств в рамках НАТО, от стратегий и ресурсов. Конечно, Бухаресту несколько затруднительно все время «вальсировать» с постоянно меняющимися мотивациями, которые предъявляет Вашингтон, – в особенности после подписания соглашения с Ираном по ядерному досье, которое, по крайней мере на какое-то время, «приостановило» актуальность «объекта для работы» для антиракетного щита в Европе, тем самым волей-неволей подтвердив изложенные выше аргументы, к которым в своих сигналах апеллировала Москва. В этом контексте конфликт в Украине и вмешательство Российской Федерации в Крыму предоставили американской политике фальшивый, но, очевидно, достаточно правдоподобный аргумент для партнеров по НАТО в пользу продолжения проекта. То есть, получилось что-то вроде «дорогой Путин, может, ты и прав, но все равно у тебя нет красных ботинок (или есть?)»: если бы исчез любой предлог, тут же обнаружился бы другой.
Вернемся, однако, к финансовой теме. То обстоятельство, что в финале своего визита в Германию президент США Барак Обама обратил внимание членов НАТО, что США хотели бы частично вернуть деньги, инвестированные в антиракетный щит в Европе, и повторно заявил о необходимости роста бюджетных расходов на оборону, подсказывает, что кроме стратегий и реальных угроз безопасности в данной теме присутствуют и вопросы бизнеса. В первую очередь это бизнес по продажам вооружений, по объему которых США занимают первое место в мире, – и Россия выступает их основным соперником[5]. И если обратим внимание на борьбу, которая ведется в настоящее время между Raytheon и Lockheed Martin за европейский рынок в сегменте поставки новых систем ПВО или обновления уже действующих[6], или на раздражение, которое вызвало решение Турции инвестировать средства в собственную систему ПВО, по китайскому образцу и без возможности интегрированного взаимодействия с системами НАТО, становится очевидным, в чем состоит интерес США и почему у границ России раздается бряцание оружием и в прямом, и в переносном смысле.
Небольшое дополнение к вышесказанному: Raytheon уже давно «забрала розочку с торта» у Lockheed Martin, еще с 1991 года, когда во время войны в Персидском заливе ракеты Patriot были широко представлены международной общественности, – что можно считать, конечно, абсолютным совпадением (кто-нибудь может еще припомнить, как тогда ракеты Patriot летали во всех направлениях, хотя позже было доказано, что Саддам не особенно располагал баллистическим оружием?). И таким образом Raytheon из компании, которая специализировалась на изготовлении транзисторов, холодильников и кондиционеров, превратилась в строителя воздушных судов и получила статус самого крупного поставщика оборудования для радаров и систем ПВО. Цитируя известную англосаксонскую мудрость: «Нельзя помещать доверие в деньги, но деньги нужно помещать туда, где есть доверие».
В то же время денежным аспектом цена вопроса не ограничивается. Для США присутствует и еще один, гораздо более важный аспект, который касается легитимности их акций под зонтом НАТО, – схожим образом, как и под эгидой ООН. Единственный путь, обеспечивающий жизнеспособность и единство Северо-Атлантического Альянса, который и без того находится под давлением фактора гигантского неравенства между членами альянса в вопросах ресурсов и военного обеспечения, между новыми и старыми членами (в особенности на восточном фланге, который в основном сформирован государствами бывшего Варшавского блока), – состоит в постоянном предъявлении общего врага. Для этой роли необходимо государство достаточно могущественное, активное, агрессивное в вопросах защиты своих легитимных интересов, хорошо вооруженное, обладающее влиянием и заставляющее прислушаться к себе, которое способно производить впечатление и может быть обозначено пропагандистским аппаратом как всеобщая угроза. Чтобы профиль «глобальной угрозы» получился полным, требуется еще и обладание ядерным оружием. Россия в точности укладывается в этот образ.
Угроза или возможности?
С противоположной стороны, со стороны России, в свою очередь, поступала целая серия возражений уже в тот период, когда проект антиракетного щита находился еще только на планшетах генералов в Пентагоне. Но эта реакция была мягкой, при этом она разделялась на две части: диалог непосредственно с США и диалог со структурами НАТО, которому американцы теоретически уступили ответственность за принятие решений, одновременно питая широкую публику просачивающейся информацией о том, что Россия также могла бы быть принята в НАТО или участвовать в формировании европейского антиракетного щита. Тем самым посол России в НАТО (в тот период – Дмитрий Рогозин, который сейчас занимает должность российского вице-премьера) был поставлен перед необходимостью разбираться с бюрократическими структурами 28 стран – членов НАТО. Очевидно, это был своего рода план по усыплению бдительности России, наличие которого Кремль позже осознал и постарался наверстать упущенное посредством переосмысления военной и дипломатической стратегии в среднесрочном и долгосрочном периоде.
На пробуждение внимания России повлиял и холодный душ, который случился 21 февраля 2008 года, в 3 часа 26 минут утра, когда военный корабль США USS Lake Erie запустил единственную ракету серии RIM-161-SM-3 (схожую с теми, что сегодня установлены в Девеселу), несколько модифицированную для полетов за пределы атмосферы, которая поразила и разрушила спутник США №183, находившийся на высоте 247 километров над Тихим океаном. То есть, продемонстрировала своего рода эпизод «Звездных войн», невиданный до того времени. Не стоит напоминать, что в наши времена без спутников можно считать себя погибшими. Возможно, что хотя российские официальные лица восприняли новость с определенным равнодушием, на деле их могла пробрать дрожь при мысли о безопасности собственных спутников, рассеянных в космосе.
Возможно, именно в связи с этим пресса в целом – причем не только известная своей проатлантической ориентацией – опустила из высказывания президента Путина один нюанс. А именно, то условие, что Россия возьмет на прицел Румынию, «только если» российская армия и ее спецслужбы «заметят», что оборонительная цель системы в Девеселу сменилась на наступательную.
В то же время тот факт, что Россия в свою очередь начала практиковать двойственный дискурс, оказался не слишком ей полезным в плане восприятия международной общественностью. То, что сегодня мы слышим из уст политических и дипломатических представителей Российской Федерации, что «щит в Девеселу представляет собой совершенно определенную угрозу безопасности России», а после официальные лица российской армии утверждают, что «щит не является проблемой для таких ракет, как Искандер, Тополь-М или Булава», скорее позволяет сделать вывод, что поведение российской стороны развивается в той же парадигме конфликта и враждебности на декларативном уровне, как и у американской, и может иметь в основе сугубо пропагандистские соображения.
Но все-таки зерно правды в этих заявлениях есть. Существуют все же ракеты, способные пробить антиракетный щит, о которых высказываются в двойственных выражениях как Владимир Путин, так и американские официальные лица. Речь идет о ракетах модели SSN-30А, запущенных относительно недавно из Каспийского моря по целям в Сирии, которые, как утверждается во множестве блогов военной тематики, могли бы ударить по целям практически на всей территории Европы. При этом они могут нести как конвенциональное вооружение, так и ядерный боезаряд. Эти опасения были подкреплены тем фактом, что США в 2013 году выдвигали замечания относительно возможности нарушения договора о ракетах средней дальности новой технологией, которая, по всей видимости, является развитием самой новой российской баллистической ракеты SSC-X-8.
Возможно, именно в связи с этим пресса в целом – причем не только известная своей проатлантической ориентацией – опустила из высказывания президента Путина один нюанс. А именно, то условие, что Россия возьмет на прицел Румынию, «только если» российская армия и ее спецслужбы «заметят», что оборонительная цель системы в Девеселу сменилась на наступательную. Более того, представляется корректной точка зрения Министерства обороны России, выраженная спикером министерства генерал-майором Игорем Конашенковым, согласно которой обвинения со стороны НАТО в том, что Россия нарушает механизмы военной прозрачности в Европе, являются попыткой усилить антироссийские настроения ради роста военных расходов альянса. Со своей стороны не могу не заметить: «шагая в ногу» в этом перманентном вербальном конфликте, Россия оказывает себе медвежью услугу, привнося собственный вклад в рост русофобии на европейском континенте.
Не отрицаю, впрочем, что и этот аспект может быть капитализирован и обернуться ростом собственных военных возможностей РФ и привести к инициированию, развитию и укреплению возможных военных альянсов. Например, в рамках BRICS, хотя президент РФ В. Путин неоднократно заявлял, что в рамках отношений с этими странами речи о политических или военных альянсах не идет. С этой точки зрения, ядерный щит в Девеселу может быть для Российской Федерации скорее источником новых возможностей, чем угрозой. Точно так же, как и положение российской военной доктрины, согласно которому «Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие в ответ на применение против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства», представляет собой скорее источник возможностей для США, чем угрозу для НАТО восточного фланга.
Таблетка с эффектом плацебо для восточного фланга
Наконец, последним (но не последним по важности) аргументом для Румынии и бухарестских лидеров является то, что размещение антиракетного щита представляет собой определенный проект-маркер в области военного сотрудничества и безопасности с США, которые, в свою очередь, являются стратегическим партнером и лидером в рамках НАТО. С такой точки зрения это крупная инвестиция в безопасность Румынии, региона, Европы и всего евро-атлантического пространства в целом, при этом, согласно «дорожной карте НАТО», проект не направлен против России – его задача состоит в предотвращении, сдерживании и предупреждении на случай гипотетической атаки баллистических ракет.
Разумеется, такая же мотивация имеет место и для составляющей противоракетного щита, которая будет размещена в Польше[7]. При этом обе страны прекрасно осознают, что принимают на себя риск стать приоритетными целями в случае военного конфликта между Россией и НАТО. Другими словами, Румыния и Польша стараются продемонстрировать, что являются надежными и предсказуемыми партнерами, последовательными в исполнении обязательств, принятых на себя тогда, когда ими был сделан выбор в пользу западного военного блока.
Конечно, в этом контексте уместен также вопрос: в обмен на что были взяты на себя эти обязательства? Есть ли у Румынии достаточные гарантии, что НАТО в случае необходимости выступит на ее защиту? Не обстоят ли дела таким образом, что, если выйти за пределы угрожающей риторики, европейский щит на самом деле является приносящим пользу только странам Западной Европы – хотя бы за счет того, что отвлекает внимание от некоторых из них? Помимо риторических угроз, полезность щита трудно доказуема, потому что основывается на теоретических предположениях – возможных, но неправдоподобных. Для стран восточного фланга НАТО он является, похоже, своего рода дорогой пилюлей с эффектом плацебо, прописанной от страха перед русскими. Очень возможно, что так и есть: сначала создаешь проблему, потом приходишь с подходящим решением, за которое, однако, приходится платить. Подобное явление может иметь место и для России, только с противоположным вектором.
Кроме того, гипотетическое переключение оборонительной задачи щита в Девеселу на наступательную (тот факт, что смена перехватывающих ракет на наступательные в реальности возможна, даже американские официальные лица не особенно стараются отрицать) в любом случае будет означать наличие предварительного решения о развязывании военного конфликта между НАТО и Россией, что представляется маловероятным, так как никто не желает настоящей войны с Россией, в особенности ядерной. Причем следует учесть, что в подобной войне Румыния как со щитом, так и без него все равно оказалась бы на передовой линии. Потому как Румыния является частью НАТО. Хотя обычно создается впечатление, что она в большей степени осознает свои обязанности, которые налагает данный статус, а не права и интересы государства-члена, в особенности – члена союза, находящегося на границе и в положении, предусматривающем возможность оказаться на линии первого удара в случае конфликта, по крайней мере, на начальном этапе.
И еще один гипотетический вопрос можно поставить: если бы страны – бывшие члены Варшавского договора не выбрали стратегию интеграции в НАТО и ЕС, не возникло бы у них, по всей видимости, повышенных шансов испытать «инъекцию дополнительной демократии» типа «арабская весна» или «евромайдан»? Что бы смогла тогда сделать для них Россия? Похоже, ничего конкретного – и не по злому умыслу, так как очаги насилия умножились бы в таком случае экспоненциально. Более того, ощущала бы Россия состояние меньшей угрозы при наличии многочисленных очагов нестабильности по типу Украины вокруг своих границ? Ответ на этот вопрос более предсказуем, чем степень риска для безопасности, генерируемого противоракетным щитом в Девеселу.
Как следует из заявления Й. Столтенберга о возобновлении работы совета НАТО-Россия, сделанного на саммите в Варшаве, ответ может быть единственным: за пропагандой новостных заголовков, борьбой политических интересов, переделом сфер влияния и идеологической конфронтацией никому не следует забывать, что развитие событий не должно перейти красную черту, за которой нет возврата. В том числе даже НАТО. Так что, леди и джентльмены, пора вернуться к добропорядочному бизнесу!
Сноски:
[1] База в Редзиково (Польша) будет составляющей частью американской системы противоракетной обороны, созданной в Европе, и широкой противоракетной архитектуры НАТО. Ее подключение запланировано в рамках третьей фазы развития европейского компонента американской системы противоракетной обороны (European Phased Adaptive Approach EPAA) со сроком завершения работ в 2018 году.
[2] http://www.dailymail.co.uk/news/article-3614027/Vladimir-Putin-warns-Poland-Romania-caught-crosshairs-Russian-rockets-hosting-defence-shield-considers-threat-national-security.html
[3] Intermediate-Range and Shorter Range Missiles Treaty – Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, подписан в 1987 США и СССР. http://www.state.gov/t/avc/trty/102360.htm
[4] Американский комплекс, размещенный в Девеселу, включает радарную систему SPY-1 и перехватывающие ракеты SM-3. Эти ракеты, производимые компанией Raytheon, могут быть запущены как с морских судов, так и с наземных баз типа Девеселу. Они способны перехватывать ракеты ближнего и среднего радиуса действия на срединной или финальной фазе траектории, в том числе перехватывать ракеты противника во внеатмосферном пространстве. Радиус действия этих ракет точно не известен. Ракета SM-3 предназначена для удара по ракете противника с целью ее разрушения, поэтому не несет собственный взрывчатый заряд.
[5] http://www.businessinsider.com/russian-v-us-arms-imports-2015-4
[6] http://www.reportlinker.com/report-summary/Aerospace-And-Defence/83407/Missile-industry-in-the-United-States.html
[7] http://sputniknews.com/europe/20160513/1039578197/poland-us-air-defense.html